Лягушки

Я смотрел на нее с еще большим изумлением.

Тут она стала говорить, будто заученное наизусть:

– Почему «лягушка» и «детеныш», «кукла» произносятся одинаково? Почему первый крик ребенка, только что появившегося из материнской утробы, звучит абсолютно так же, как лягушачье кваканье? Почему многие наши глиняные куклы в Дунбэе держат в руках лягушку? Почему прародительницу человечества зовут Нюйва? То, что «ва» из «Нюйва» и «ва» – «лягушка» звучат одинаково, говорит о том, что прародительницей человечества была большая лягушка, что человечество развивалось от лягушки, а теория развития человека от обезьяны абсолютно ошибочна…

В ее речах я постепенно уловил стиль суждений Юань Сая и моего двоюродного брата и понял, что наверняка ее уболтали эти два языкастых типа.

– Хорошо, если скучно сидеть дома сложа руки, конечно, можешь пойти туда развеяться. Но, – улыбнулся я, – думаю, не пройдет и недели, как ты оттуда уйдешь, даже не попрощавшись.

7

Сенсей, хоть на словах я был против того, чтобы Львенок работала в этой компании, но про себя радовался. Вообще-то я люблю держаться особняком, люблю бродить один по улице, гулять и вспоминать прошлое; а если не вспоминать прошлое, то уноситься куда-то с мыслями. Сопровождать Львенка на прогулке входило в мои обязанности. Выполнять обязанности тяжело, но приходилось притворяться, что я делаю это с величайшей радостью. А теперь – красота, с утра пораньше она отправляется на работу на велосипеде с электрическим приводом, который якобы купил для нее мой двоюродный брат. Я стою у окна и смотрю, как она бесшумно и абсолютно плавно скользит на нем вдоль по прибрежной дорожке. Когда ее силуэт исчезает из виду, я тоже торопливо спускаюсь.

За несколько месяцев я исходил пару микрорайонов на северном берегу. Рощица, парк, различного размера супермаркеты, массажный салон слепых, фитнес-центр, салон красоты, аптека, терминал продажи лотерейных билетов, торговый центр, мебельный магазин, сельскохозяйственный рынок на берегу реки – везде я оставил свои следы. Беру с собой цифровую фотокамеру и помечаю каждое место, как оставляет метки собака, поднимая ногу. Я прохожу по еще не освоенным застройщиками крестьянским полям, бываю на больших строительных площадках. Кое-где на них основные здания уже возведены, и отчетливо проступает новый облик; а где-то еще роют котлованы, забивают сваи, и можно лишь гадать, что это будет.

Исходив почти весь северный берег, я перебрался на южный. Можно перейти туда по вознесшему к небесам крылья вантовому мосту, а можно забраться на бамбуковый плот и спуститься по течению до пристани Айцзя в десятке с лишним ли отсюда. Обычно я перехожу по мосту из соображений безопасности. Но однажды на мосту случилось дорожно-транспортное происшествие, образовалась пробка, и я решил прокатиться на плоту, освежить в памяти былые ощущения.

Управлял плотом молодой человек в двубортной матерчатой куртке на пуговицах. Говорил он на местном наречии, но вылетали у него сплошь новомодные словечки. Плот у него был сооружен из двадцати толстых, с чайную чашку, стволов бамбука, а на переднем, задранном вверх конце красовалась деревянная расписная голова дракона. Посредине закреплены две красные пластиковые табуретки. Он подал мне два пластиковых мешка и предложил надеть на ноги, чтобы не промочить обувь.

– Многим городским нравится снимать обувь и носки, – улыбнулся он. – У городских женщин ножки маленькие, белые, как рыба-серебрянка, опустят в воду, бултыхают, веселятся. – Я скинул туфли и носки и передал ему. Он положил их в жестяной ящик и полушутя-полусерьезно заявил: – За хранение один юань!

– Как угодно, – ответил я.

Он бросил мне спасательный жилет кирпичного цвета:

– Это нужно обязательно надеть, дядюшка. Иначе меня хозяин премии лишит.

Когда он отталкивался от пристани, двое плотовщиков, сидевших там на корточках, крикнули:

– Счастливо, Плоская Башка, чтоб тебе свалиться в реку и утонуть!

– Нет, так не пойдет, – крикнул тот в ответ, быстро орудуя шестом. – Я утону, а твоей сестренке, что же, вдовой остаться?

Плот вышел на середину реки и устремился вниз по течению. Я вынул фотоаппарат и стал снимать мост и пейзаж по берегам.

– Дядюшка, откуда будете?

– Это ты скажи, откуда я, – сказал я на местном диалекте.