Керн кивнул. Затем он поднялся. Он хотел уйти из комнаты. Пусть Рабе поспит.
— Если б только знать, как убивать время по вечерам, — сказал Керн. — Вечер — это самое проклятое время. Книг я уже давно больше не читаю. А сидеть внизу и в сотый раз обсуждать, как чудесно было в Германии и когда все изменится, — мне совершенно не хочется.
Рабе сел на кровать.
— Идите в кино. Это лучшее средство убить вечер. Выйдя из кино, обычно даже не помнишь, что видел, но там, по крайней мере, ты забываешься…
Он снял чулки. Керн задумчиво посмотрел на него.
— В кино, — сказал он. Ему пришло в голову, что он мог бы пригласить в кино и девушку из соседней комнаты. — Вы знаете людей, которые живут в отеле? — спросил он.
Рабе положил чулки на стул и пошевелил голыми пальцами ног.
— Некоторых знаю. А что? — Он посмотрел на свои ноги, будто никогда их раньше не видел.
— А людей из соседней комнаты?
Рабе задумался.
— Там живет старуха Шимановская. До войны она была знаменитой актрисой.
— Я не ее имею в виду.
— Он имеет в виду Рут Голланд, молодую симпатичную девушку, — раздался голос мужчины в очках, третьего жильца комнаты. Он уже несколько минут стоял в дверях и слушал разговор. Его звали Марилл, и он раньше был депутатом рейхстага. — Вы Керн, донжуан, так ведь?
Керн покраснел.
— Удивительно, — продолжал Марилл. — При самых естественных вещах человек краснеет. При пошлых — никогда. Ну, как сегодня торговля, Керн?
— Настоящая катастрофа. Потерял очень много денег.
— Тогда вам нужно еще потратиться. Это лучшее средство избежать расстройства.
— Я как раз и собирался это сделать, — сказал Керн. — Хочу идти в кино.
— Браво! С Рут Голланд, я так понял из вашего осторожного выспрашивания?
— Не знаю. Я же еще с ней совсем не знаком.