Рут покачала головой.
— Вы держались храбро. Не пикнули. Вы знаете, Браун, что я сейчас бы хотел? Повеситься. Просто повеситься на ближайшем окне.
— Вы спасли ребенку жизнь. Это было сделано блестяще.
— Повеситься. Вы понимаете? Я знаю: мы сделали все, что могли. Что мы бываем и бессильны. И тем не менее, мне хочется повеситься!
Он ожесточенно стал тереть себе шею. Его лицо стало потным и красным.
— Двадцать лет я уже занимаюсь этим делом. И каждый раз, как меня постигнет неудача, я хочу повеситься. С ума можно сойти! — Он повернулся к Керну. — Достаньте сигарету из левого кармана пиджака и суньте мне в рот. Да, маленькая женщина, я знаю, о чем вы думаете. Ну, а теперь огня. Я иду мыться. — Он уставился на резиновые перчатки, словно они были виноваты во всем и, тяжело ступая, направился в ванную.
Они вынесли мертвую вместе с кроватью в коридор, а оттуда — снова в ее комнату. В коридоре стояло несколько человек, которые жили в большой комнате.
— Ее нельзя было отвезти в клинику? — спросила какая-то тощая женщина с шеей, словно у индюка.
— Нет, — ответил Марилл. — Мы бы это сделали.
— А теперь она останется здесь, всю ночь! Рядом с мертвецом никто не сможет заснуть.
— Ну, тогда бодрствуйте, бабуся, — ответил Марилл.
— Я не бабуся.
— Это видно.
Женщина бросила на него злобный взгляд.
— А кто приведет комнату в порядок? Ведь этот запах никогда не выветрится. Вы бы лучше использовали комнату номер десять, на той стороне.
— Посмотрите, — сказал Марилл, обращаясь к Рут. — Эта женщина умерла. А она была нужна ребенку, и мужу, наверное, тоже. А вот эта бесплодная доска живет. И будет жить назло своим современникам, по всей вероятности, до глубокой старости. Это одна из загадок, на которую нельзя получить ответа.
— Все злое — более твердое, оно дольше выдерживает, — мрачно ответила Рут.
Марилл взглянул на нее.
— Вы это уже знаете? Откуда?
— В наше время это легко понять.