– Надо вытолкнуть ключ и открыть дверь. Есть у вас второй ключ?
– Сейчас сбегаю за связкой с ключами, – заявила Фрида с необычной услужливостью. – Может, какой-нибудь подойдет.
Мне дали кусок проволоки. Я повернул ключ и вытолкнул его из замочной скважины. Звякнув, он упал с другой стороны двери. Фрида вскрикнула и закрыла лицо руками.
– Убирайтесь-ка отсюда подальше, – сказал я ей и стал пробовать ключи. Один из них подошел. Я повернул его и открыл дверь. Комната была погружена в полумрак, в первую минуту я никого не увидел. Серо-белыми пятнами выделялись кровати, стулья были пусты, дверцы шкафа заперты.
– Вот он стоит! – прошептала Фрида, снова протиснувшаяся вперед. Меня обдало горячим дыханием и запахом лука. – Вон там сзади, у окна.
– Нет, – сказал Орлов, который быстро вошел в комнату и тут же вернулся. Он оттолкнул меня, взялся за дверную ручку, прикрыл дверь, затем обратился к остальным: – Вам лучше уйти. Не стоит смотреть на это, – медленно проговорил он своим твердым русским акцентом и остался стоять перед дверью.
– О боже! – пролепетала фрау Залевски и отошла назад. Эрна Бениг тоже отступила на несколько шагов. Только Фрида пыталась протиснуться вперед и ухватиться за дверную ручку. Орлов отстранил ее.
– Будет действительно лучше… – снова сказал он.
– Сударь! – зарычал внезапно казначей, распрямляя грудь. – Как вы смеете! Будучи иностранцем!.. Орлов спокойно посмотрел на него.
– Иностранец… – сказал он. – Иностранец… здесь это безразлично. Не в этом дело…
– Мертвый, да? – не унималась Фрида.
– Фрау Залевски, – сказал я, – и я думаю, что остаться здесь надо только вам и, может быть, Орлову и мне.
– Немедленно позвоните врачу, – сказал Орлов.
Джорджи уже снял трубку. Все это длилось несколько секунд.
– Я остаюсь! – заявил казначей, побагровев. – Как немецкий мужчина, я имею право. Орлов пожал плечами и отворил дверь. Затем он включил свет. Женщины с криком отпрянули назад. В окне висел Хассе с иссиня-черным лицом и вывалившимся языком.
– Отрезать шнур! – крикнул я.
– Нет смысла, – сказал Орлов медленно, жестко и печально. – Мне это знакомо… такое лицо… он уже несколько часов мертв…
– Попробуем все-таки…
– Лучше не надо… Пусть сначала придет полиция.
В ту же секунду раздался звонок. Явился врач, живший по соседству. Он едва взглянул на тощее надломленное тело.