Я продолжаю идти, но уже не так резво. Мои руки старательно прижимают к животу и ребрам стопку аккуратно сложенных однотонных отрезов из разных цветов и тканей. Жаль, что в тот момент у меня не было чего-то потяжелее и повесомее.
— Да не гони ты так, Элл. Чай не трону и не укушу.
Надо же, он все еще помнит мое имя.
В два пружинистых прыжка Митчелл настигает меня и хватает за плечо увесистой лапкой, намереваясь остановить и развернуть к себе лицом.
— Какого лешего тебе от меня надо, Митчелл?
Нет, это не он меня разворачивает, это я резко оборачиваюсь, отбивая его руку своей и готовясь плюнуть в его красивые огромные чуть на выкате голубые глазки накопившимся за последние месяцы по его душу ядом.
— Эй, детка, ты чего? — черноволосый, смуглый красавчик (угадайте с первого раза на каком он факультете) поднимает обе ладони в защитной реакции.
Ой, неужели? Герой испугался девчонки и того, что у нее в руках. Прибить его не прибьешь, но запеленать всего с головы до ног этими тряпками было бы весьма занятно.
— Я чего? — я демонстративно расширяю глаза от откровенного шока. — Это ты чего?.. Случайно перепутал время суток и заснул ночью, а не днем? И я тебе не "детка".
— Да ладно тебе, Льюис. Что уже и поздороваться в лом? — он смотрит на меня слегка удивленным взглядом, будто впервые замечает что-то такое, чего не смог разглядеть за месяц наших с ним тесных взаимоотношений. — Раньше ты так не шипела, особенно в постели.
Он что, окончательно двинулся или…
— Митчелл, я раньше понятия не имела, какой ты гомнюк.
Именно. Гомнюк всем гомнюкам гомнюк. И этому гомнюку я позволила… лишить себя девственности. Наивная двадцатилетняя идиотка, грезившая о большой и чистой любви, с восхищением наблюдавшая издалека за такими общепризнанными красавчиками как Алек Митчелл. Наблюдения со стороны всегда считались самым безопасным способом о ком-то тайно грезить и даже любить.
Чуть выше среднего роста, артистичный, пластичны и экстравагантный показушник. Даже Сэм на него посматривала не без интереса, хотя частенько высказывалась в его адрес как о главном засранце и гомнюке на весь колледж. Девчонки ходили за ним толпами, из-за чего у него никогда не было проблем в достатке большого количества корешей и дружбанов. Кому не захочется погреться в лучах чужой славы, а быть может даже урвать для себя немного бонусных очков, подобно рыбам-прилипалам.
Только сейчас, глядя в его лицо, я наконец-то вижу перед собой обычную симпатичную мордашку — и всего-то. И что такого совершенного я в нем когда-то узрела? Мягкие черты, чуть вздернутый припухший нос, полупьяные глаза от несходящего кайфа — теперь это лицо кажется мне каким-то идеально кукольным и… совершенно не мужским. О, да, я его сравнивала в этот момент с Дэниэлом, и к моему внутреннему ликованию, он проигрывал Дэну по всем показателям.
Обкуренный мальчишка, у тебя даже плечи уже и… и бицепсы как у цыпленка. Свободен, дорогой, на все четыре стороны. Знаешь, я даже благодарна тебе за то, что это ТЫ меня бросил и еще так скоро.
— Элл, ты реально как-то изменилась, я тебя с трудом узнаю, — он лыбится во все свои идеальные 32 зуба, будто позирует перед фотографом для титульной обложки журнала Ман Неалтх.
Поздно, милый, мне твой формат уже не интересен, а все твои фотки и негативы мы пожгли с девчонками на день Святого Валентина на общей студенческой вечеринке на стадионе, на глазах у сотни пьяных свидетелей. Надеюсь, тебе об этом кто-то рассказал.
— Нет, Алек, я все та же, просто, с меня сошла пелена… забвения. Но куда тебе до таких психологических тонкостей? Тебя ведь никогда не интересовало внутреннее содержание… Ой, нет, я перепутала. Тебя интересует только обязательное наличие под юбкой необходимого физиологического элемента… Так, что ты там хотел от меня услышать?
Браво, Эллис. 1:0 — в пользу нашей команды. Сэм бы дала все десять баллов по личной десятибалльной шкале Самантовской стервозности.