— Да вроде один ходит, — я перехватила зюк поудобнее. — Но он — не он, непонятно.
— Нет, вор, блин, виски сел попить и за «Зенит» поболеть.
— Не умничай.
— А ты не трусь! — ощетинилась Карка. — Пирожки в руки и пошла играть невинную Красную Шапочку.
— Фу!
— Ничего ты не понимаешь в сексе.
— Я трубку кладу.
— Перезвони потом. Жду и грызу ногти за тебя.
— Спасибо. — Я убрала телефон в карман джинсов, отложила зюк и, прихватив шедевр домашней выпечки, отправилась выдавать благодарности.
Хуан, несомненно, посчитает меня чудовищно навязчивой двинутой дурой, в третий раз уже ему нервы мотать собралась, а ведь вроде как и общаться с ним желанием не горю. Со стороны понаблюдать, так принцип отшитой женщины в действии, хотя на деле все иначе. На деле я знала истинную причину своего поведения.
Когда ты относишься к человеку паршиво, он вполне ожидаемо отвечает тебе тем же в равной степени или же в удвоенной. Тот, кого ты оскорбила, вряд ли оставит оскорбление без ответа и тем более вряд ли возьмется тебе помогать. А вот Свет оставил и взялся. Почему? Этот вопрос сводил меня с ума, не давал покоя сутками. Что он за человек такой, не как все? Я люблю людей, но они крайне редко от природы добры и благородны. Чаще за видимым благородством выпячивается самолюбование «какой я хороший», «какая я благородная», только проходя через ад, человек обретает истинное управление собственным эго, незамутненным комплексами и чужими похвалами. Да вот беда: в таком случае человек не способен уже быть Динозавром. И я в тупике! Чего Хуан от меня хочет?
На этот вопрос я намерена была сыскать ответ во что бы то ни стало.
Парадная была знакома, этаж тоже, руки тряслись, отступать не в наших принципах. Ожидая, пока дверь откроется, я дышать перестала.
— При… ве-ет, — неуверенно выдохнула окончание слова я, глядя сверху-вниз на мальчишку лет пяти.
Мальчишка не ответил, дотянулся, практически силком выдернул у меня блюдо с пирожками и принялся по одному крутить их в руках, рассматривая на предмет… Не знаю, на предмет чего, только каждый новый изученный он небрежно отшвыривал в сторону и прямо на пол. Чуть позади мальчика стоял Свет и, не шевелясь, буравил меня тяжелым взглядом. Немая, ужасная по своей эмоциональной составляющей сцена на мгновение прервалась, когда блюдо глухо клацнуло об пол. Мальчишка поставил его и скрылся в одном из дверных проемов, ведущих в глубь квартиры.
— Привет, — холодно произнес Свет.
Я вздрогнула. Мужчина наклонился и собрал угощение.
— Проходи.
Обращение прозвучало как приказ, но заострить на этом внимание сил не оказалось. Я ступила через порог и осторожно закрыла за собой дверь.
— Чаю хочешь? — все с тем же суровым выражением поинтересовался Свет.