«Если бы мы верно осмыслили всю жизнь греческого народа, мы все-таки нашли бы в ней лишь отражение картины, которая светлыми красками лучится в его величайших гениях. Уже первое проявление философии на греческой почве — санкция семи мудрецов — есть ясная и незабвенная линия в картине эллинского естества. У других народов были святые, у греков — мудрецы. Верно сказано, что народ характеризуется не столько своими великими людьми, сколько тем, как он их признает и чтит».[7]
Фалес Милетский (прибл. 624–545 до н. э.) — первый из семи мудрецов, основоположников античной греческой культуры, и первый греческий философ. Мы знаем из дошедших до нас источников, что он считал воду первоосновой реальности. По-видимому, это философское отображение египетского мифа о первозданном океане Нун, из которого произошел мир. Идея слабо обоснована, но не важен не ответ, а сам вопрос о первопричине реальности. А он уже содержит предположение о едином начале реальности и о том, что этим началом может являться некоторый первоэлемент.
Итак, вопрос о первооснове реальности уже включает в себя знание о том, что мир един, а размышления об его единстве и сути свидетельствуют о том, что перед нами философ, первый греческий философ — Фалес из Милета. К философским я бы также отнес высказывания Фалеса о самом-самом.
Старше всех вещей — Бог, ибо он не рожден.
Прекраснее всего — космос, ибо он творение Бога.
Больше всего — пространство, ибо оно вмещает все.
Быстрее всего — мысль (nous), ибо она бежит без остановки.
Сильнее всего — необходимость, ибо она одолевает всех.
Мудрее всего — время, ибо оно обнаруживает все.
Интересна концепция не рожденного Бога, который сотворил Мир. Это явно не греческий взгляд на реальность. По некоторым свидетельствам, родители Фалеса были из наших мест. «Итак, Фалес, как говорят Геродот [I, 170], Дурис [FGrHist 76 F 74] и Демокрит [68 В 115 а= 156Л.], происходил от отца Эксамия и матери Клеобулины, из рода Фелидов, а Фелиды — финикийцы, благороднейшие из потомков Кадма и Агенора».
Но на этом о философии — всё, в остальном Фалес был ученым. То, что он предсказал солнечное затмение, «произошедшее, когда сражались Алиатт и Астиаг в год от Авраама 1432-й [585 г. до н. э.]»[8] или то что он «…вымерил звездочки Воза, [ориентируясь] по которому плавают Финикийцы)», — это никакая не философия, а явное следствие знаний в астрономии.
У Фалеса появились ученики, и это привело к созданию первой античной философской школы, Милетской, по имени города, в котором она существовала. Ученик Фалеса, Анаксимандр, пожалуй, самый загадочный из философов Малой Азии. Он утверждал, что все состоит из беспредельного (апейрона). Не исключено, что через пару тысяч лет все это станет прописной истиной, как и идея Демокрита о том, что Мир состоит из атомов. Мы ведь не знаем практически ничего о беспредельном.
Ученик Анаксимандра, Анаксимен, решил дать свой ответ на вопрос о первопричине реальности. По его мнению, все состоит из воздуха. Если мы возьмем Гераклита, который не относится к Милетской школе, то закроем еще один вариант ответа. Гераклит считал, что реальность состоит и происходит из огня.
Пифагор большую часть своей жизни провел в Египте и Вавилоне, где приобщился к тайным знаниям о числах. В результате мы получили философское учение, утверждающее, что в основе Мира лежат числа. Говорят, что Пифагор был первым человеком, который назвал себя философом. До него греки называли умных людей мудрецами, что означало человек, который знает. Пифагор был скромнее. Он ввел в обращение термин философ, который определил как тот, кто любит знание и пытается понять.[9]
Наука достигает полноты знаний, устанавливая их достоверность при помощи экспериментов и точных расчетов. Философия тонко обходит вопрос достоверности и заменяет эксперимент и расчеты на логику и здравый смысл. А последний определяется очень трудно, по сути это эссенция нашего опыта.
«Математика, благодаря своему методу, останется всегда непогрешимой, философия же на каждом шагу может впасть в жестокие ошибки. Поэтому-то величайший из древних философов, Аристотель, оставил потомству почти только ряд одних физических заблуждений, а величайшего из древних математиков, Архимеда, нельзя упрекнуть ни в одном промахе».[10]
Логика — это система правильного мышления. Хотя понятие истины есть чисто философское понятие, но достижение ее посредством логики крайне проблематично. Логику можно признать хорошим инструментом в математике и, в некоторой степени, в естественных науках, но при рассуждениях о природе реальности философы в подавляющем большинстве пользуются ей, как уличные «каталы». И я вам скажу почему. Потому что их исходные основания в большинстве случаев катастрофически неполны.
В диалоге «Протагор» Платон сводит философа Сократа и софиста Протагора в интеллектуальной схватке. Целый час первый изводит второго, пытаясь поймать его в логическую ловушку, а потом сам неожиданно попадает впросак со своим неполным определением «блага». Я полагаю, что если бы участники диалога попали к нам в современность, то все бы в самое короткое время оказались в тюрьме (именно из-за своих первобытных понятий о благе), исключая, пожалуй, Протагора, который выкрутился бы благодаря гибкости своего ума. И поэтому самым мудрым из изречений Платона я считаю фразу: «Я знаю только то, что ничего не знаю».
Ответы Аристотеля в области физического движения и механики сил долгое время тормозили развитие науки и стоили многим ученым потерянных здоровья и жизни. К примеру, любые силы, действующие на расстоянии, по Аристотелю считались невозможными и противоречащими здравому смыслу и логике. Поэтому гравитация, электрическое притяжение, а также магниты не вписывались в официальную науку и долгое время были в категориях эзотерики и магии. В официальной науке за подобную чертовщину, при неуживчивом характере, можно было легко попасть на костер.
Как бы мне получше объяснить разницу, давайте, я расскажу вам притчу. И философ, и ученый ставили своей целью понимание окружающей реальности. Вместе они натолкнулись на древнюю, засыпанную землей мозаику. Оба увидели три голубые мозаичные плитки, проглядывающие из-под земли. Потом поблизости они нашли еще несколько — одну голубую и три красных. Переговорив, они пришли к заключению, что плитки являются частью целой системы мозаики. Тогда они начали расчищать их из-под слоя земли и наткнулись на огромный неподъемный камень, под которым скрыта остальная часть плиток. И вот тут пути философа и ученого разошлись.