– Наши воспитатели хотели показать, как ужасно быть светлыми, несмотря на то, что сами всегда возвышали вас, превращая нас в полное ничтожество. Я ненавидела светлых и хотела быть хоть в чем-то лучше, не зная толком, что вы из себя представляете. Вы были для нас идеалом, мы выигрывали у вас только в силе и красоте, что по вашим меркам являлось пустяком. И я еще больше ненавидела вас за то, что мое превосходство вы превращали в нелепое и ненужное качество. – Брюнетка выдохнула и стала говорить тише. – И хорошо, что я была тем, кто предпочел желать вам смерти. Были и те, кто хотел стать как вы. Тогда им давали этот препарат, который якобы делал из них светлых. На самом деле, это средство лишь истощало, но всем после приема казалось, что светлые именно такие: немощные и слабые. Испытав на себе все эти муки, темные принимали решение, что лучше быть на дне общества, чем светлым, неспособным постоять за себя.
– Ужас, – только и смогла выдавить я, представив, как бедные дети страдали из-за садистских методов воспитания.
– Ты не темная. В тебе лишь частица, которая стала рваться наружу. Ты не будешь сильно мучиться и быстро восстановишься.
– Хорошо. – От меня требовалось одно – быть сильной. И Брайен, все еще сидящий рядом и держащий меня за руки, был лучшей поддержкой. – Я готова.
– Прости меня, – прошептал Брайен.
– Ребекка права. Я светлая, и для меня это будет легко. После этого никто не умирал, ведь так?
– Никто, – подтверждала мои слова темная. – Ты говорил, у нас мало времени. Начнем.
Я снова открыла рот и приготовилась к тому, что Ребекка вольет мне все прямо в глотку. Главное, стерпеть вкус и не выплюнуть все на Брайена.
Когда пузырек прикоснулся к губам, я замерла.
– Приготовься. Сразу глотай.
Ребекка вылила содержимое, и я, прислушавшись к совету, быстро все проглотила.
Это было хуже алкоголя. Горечь во рту обжигала, я просила воды, мыча и вытягивая руки вперед. Все стало кружиться, давить на голову. Чем глубже проникал препарат, тем больнее становилось. Казалось, что капилляры в голове лопались, а желудок скручивался и пытался вывернуть обратно эту гадость.
– Я с тобой, – сквозь пелену слышался голос Брайена. Я сползла с дивана, и он сразу обнял меня.
Средство добралось до волос. Корни будто вспыхнули, а я закричала. Я не слышала себя или Брайена и Ребекку, зато слышала истерику темной, живущей внутри меня.
Я дергалась из-за боли. Пинала Брайена, хваталась за голову и просила, чтобы кто-то остановил эти мучения, но с каждой секундой я все больше задыхалась и тонула.
– Прости! – сквозь собственные крики умоляла я.
Боль истощала. Я больше не кричала, не пыталась вырвать волосы. Хотела, чтобы все прекратилось и я смогла вздохнуть полной грудью.