– Я никогда не скажу такого о нем, не позволю выставлять мучителем. Тем более не оправдаю себя подобными лживыми обвинениями в его адрес.
Можно было ставить крест. Надежда умерла в мучениях. Я тряслась над ее останками, но перестала держаться за последние вздохи. Маме не было интересно, как развивались мои отношения с темным, что я чувствовала и переживала. Она упрямо верила в байки, шла на поводу у ненависти и предпочитала считать дочь сумасшедшей, а не нарушительницей законов. Какой смысл продолжать убеждать ее в чем-то? Ведь я заслужила осуждение, да? Или все же я достойна понимания? Во мне опять столкнулись два разных мнения.
Мама отодвинула меня и резко встала. Она сделала пару шагов в центр комнаты, посмотрела на меня, на черные вещи и заявила:
– Он слишком глубоко пустил свои корни. Мы вылечим тебя.
– Кто мы… – я прозрела. Потянулась к порезу на спине и услышала смешок.
– Он ответит за все, что сделал с тобой, – она выглядела куда более смелой и гордой после дерзкого заявления. Я подбежала к ней, раздавленная и шокированная, мы были одного роста, но я чувствовала себя букашкой, ползающей вокруг ее ног.
– Ты все это время следила за мной. Ты все знала.
– Он нарушил закон, и он заплатит.
– Но и я… Я тоже нарушила закон! Твоя дочь не сумасшедшая. Если ты считаешь, что темного следует наказать, то нужно наказать и меня. Не пытайся меня вылечить от моей любви.
– Любви? – мама расхохоталась. – Ты даже не знаешь, что такое любовь.
– Нет, знаю. Возможно, мои чувства наивные и незрелые, но я не откажусь от них. Я хочу быть с ним, поддерживать, хочу узнавать его все больше и больше, хочу делиться с ним своими переживаниями. Что это? Ответь мне.
– Глупость. Ты внушила себе все это.
– Он тоже любит меня.
– Он? – вновь смех, только более злорадный. – Он тебе так сказал? Темные не способны на это.
– Способны. Его сердце полно любви не только ко мне, но и к своим друзьям. Пережив ад, он смог сохранить человечность. Темный старается ради меня стать лучше, идет на уступки. С ним так хорошо и комфортно, подобное невозможно внушить. Мы… – я сделала паузу. Мне нужна была передышка, чтобы не сорваться на крик. – Мы не вредили никому. Лишь взглянули друг на друга без навязанных образов. Это непохоже на вытягивание бумажки, когда тебя насильно обручают с незнакомцем. Это не поддается контролю: ты просто чувствуешь, что перед тобой именно твой человек.
Я сохраняла зрительный контакт, хоть мне и было невыносимо смотреть на маму, которая была вне себя от ненависти ко мне. У меня не было цели достучаться до нее, но и покорно выслушивать грязь в сторону меня и Брайена не входило в планы.
– Ты по своей воле начала эти мерзкие отношения?
Первые встречи с Брайеном не были добровольными. Мое признание могло дать маме лишний повод считать меня обезумевшей. Тем не менее я посчитала правильным не врать, поэтому рассказала кратко обо всем, пусть ей было и неприятно. Она в ужасе пятилась от меня, но я крепко держала ее за запястье и заставляла слушать.
– Я хотела его. До безумия хотела. Мы обманули саму природу, нас ничто не остановило.
– Тебя заставили, – не унималась мама.