– Заодно покажешь, на что ты действительно готова пойти, чтобы быть со мной. Можешь считать, что я передумал. Хотя и перекрутил всё немного по-своему. Я ведь просил тебя уехать… просил бросить Кэвина. И что же ты сделала в ответ? Осталась с ним? Ложилась все эти месяцы в его постель. Давала себя трахать после слёзных признаний мне в любви? Как, по-твоему, я могу подобное тебе простить? Просто взять, забыть и простить?..
Мой голос за всё это время так и не дрогнул, чего не скажешь о тебе. Ты так и не нашла в себе сил отвести глаз, в которых теперь снова дрожали пока ещё непролитые слёзы. Только в этот раз слёзы искреннего раскаянья – полного принятия и осознания всех своих совершённых ошибок.
– Я бы мог, конечно, спросить… как ты это делала… Как позволяла ему касаться себя, целовать себя, тыкать в тебя членом… Но, так уж и быть, не буду. Мы же вроде как живём в прогрессивном обществе, где мораль и нравственность давным-давно утратили своё исконное значение. Не говоря уже о том странном факте, что любовь была объявлена на весь мир психическим заболеванием. Хотя, знаешь…
Ещё более не спеша я развязывал вторую «верёвку» на твоих запястьях, практически не глядя, что делают мои ленивые пальцы.
– А пусть даже и так. По крайней мере, у меня будет веское оправдание всем моим будущим деяниям. Уж лучше сходить с ума так, чем от полного бессилия перед невозможностью что-либо исправить. Ты ведь со мной согласна, да, Марго? Ты готова сходить здесь с ума вместе со мной?..
Я всё же не удержался и поднял руку, чтобы коснуться большим пальцем твоей щеки, снять бриллиантовую дорожку от сбежавшей слезы. Перед тем как привстать и развязать на твоём затылке самодельный кляп. Но я не успел. И даже не понял, как это произошло. Как ты, ни с того ни с сего подняла сжатые вместе ноги и изо всех оставшихся в тебе сил ударила меня ступнями в грудь. Хотя, по ощущениям, этих сил было не так уж и много. Но их оказалось вполне достаточно, чтобы неслабо задеть мне солнечное сплетение и даже слегка оглушить.
Я даже не понял, как завалился на пол, буквально сразу же удивлённо поднимая голову и опираясь ладонями о паркет на чисто условных рефлексах. Правда, пришёл я в себя достаточно быстро, несдержанно осклабившись и с беззвучным смехом наблюдая, как ты убегаешь от меня в восточное крыло, к ближайшим открытым дверям одной из крайних в доме комнат.
Восхитительное зрелище. Я и думать до этого не думал, что всё выйдет настолько эпичным. Особенно когда ты вбежала в ту комнату на негнущихся ногах и, да, захлопнула за собой дверь.
– Ох, Марго, Марго. И кто же из нас на самом деле сумасшедший?..
– Ну, и как? Оно действительного того стоило?..
Откровенно говоря, я и сам не ожидал, что всё выйдет именно так, как вышло. Что ты вдруг это сделаешь и едва ли осознанно. Ведь ты не могла не понимать, что данная выходка не способна привести ни к чему хорошему, тем более тебя. Готов даже поспорить, что ты это совершила из чистой вредности, чтобы отомстить мне хоть как-то и, как бы ни банально это звучало, чтобы привлечь к себе внимание. Вернее, перенаправить мои эмоции немного в иное русло.
Так что всё это больше походит на примитивное отчаянье, где осознание последствий за свои поступки является вторичным. Глупые инстинкты, которые завели не менее глупую жертву в её собственную ловушку. Или всё-таки в мою? Ведь это я оставил ту дверь открытой, и только я знал, куда она вела.
– Хотел бы я поинтересоваться, чего именно ты этим добиваешься или на что рассчитываешь, но нет… Меня сейчас волнуют несколько иные вопросы. Например… Что ты чувствуешь? Прямо в эти самые мгновения. Что видишь, на что смотришь… о чём думаешь и думаешь ли вообще?..
Поэтому я никуда не спешу. Поэтому поднимаюсь на ноги и направляюсь в сторону дверей, за которыми ты так отчаянно от меня прячешься, расслабленной походкой чрезмерно ленивого хищника. Даже вспоминаю о своём айфоне не сразу, хотя и достаю его из кармана брюк уже где-то на полпути.
– Это единственная комната, к которой я не прикасался и которую не сумел переделать, хотя и клятвенно обещал её бывшему владельцу совершенно обратное.
Увы, но картинка, выведенная мною на весь экран мобильного не показывала и сотой доли того, что мне действительно хотелось увидеть. Максимум, что я мог сделать, – увеличить твоё изображение, приблизив твоё личико к более удобному для просмотра местоположению. Но в этом и вся загвоздка. Объектив видеокамеры не мог захватить то, что мне хотелось сейчас больше всего увидеть, или даже, скорее, почувствовать. Прикоснуться…
Поэтому я и опустил руку с айфоном, вернув гаджет в спящий режим, после чего прижался лбом к холодной панели запертых тобою изнутри дверей и закрыл глаза. Задерживая дыхание через раз и вслушиваясь в каждый проделанный тобою шаг. Пробираясь к тебе мысленно или ментально. Замирая за твоей спиной невидимым призраком и не пропуская ни одной бурной эмоции, исходящей от твоего шокированного сознания.
Мне даже не нужно напрягать свою память. Я помню каждую трещину и щербинку во всех стенах данной комнаты. И запах тоже. И застывший в ней уже сколько лет подряд воздух – насыщенный едва уловимыми ароматами с плотной концентрацией законсервированных там призраков прошлого. Чужого прошлого. Но от этого не менее осязаемого собственной кожей и оголёнными нервами.
Конечно, Дэн вычистил её от всего, что там когда-то было. Когда я впервые увидел эту комнатку боли, мне пришлось лишь гадать, какие именно там могли находиться до этого сделанные по индивидуальному заказу Мэнделла конструкции – пыточные столы, станки, кресла… клетки. А по оставшимся в стенах, полу и даже потолке дырам из-под вывороченных болтов, я преспокойно мог сосчитать, где и сколько он установливал кронштейнов или петель для цепных колец. Следы от тяжёлой нежилой мебели на полу и тех же стенах тоже добавляли свою немалую лепту в моё очень бурное воображение. Хотя я и старался не включать своих фантазий. Не в моей привычке что-то воображать, как и придумывать чужую жизнь из того, чего я никогда не видел воочию и вживую. Мне с лихвой хватало и того ЧТО я ощущал в этой комнате. Чем именно отдавали её стены, кто прятался за их потрескавшейся штукатуркой, и какая «музыка» звучала там изнутри, наполняя твоё тело и чёрную душу патогенной вибрацией проклятого светом и любовью места.
Как я мог поднять руку на всю эту чудовищную красоту и уж тем более уничтожить? Не говоря уже о том, чтобы не дать и тебе всё это увидеть/прочувствовать. Соприкоснуться с моим миром, с моим безумием, а потом и войти в него, что ты сейчас и делала. Шаг за шагом, едва ли что-либо понимая из того, что видели твои глаза, но прекрасно чувствуя то, что задевала твоя ничем не защищённая сущность.