– Что-нибудь ещё? Или закажите ужин, выпивку и… прочие виды услуг уже оттуда?
– Определимся с остальным уже на месте. Спасибо, Артур.
Я почему-то ожидала, что Кэвин всунет в руку привратника банкноту с минимальным трёхзначным номиналом, но тот лишь вежливо склонил голову, после чего отошёл в сторону, перед тем, как окончательно скрыться за ближайшими дверьми предполагаемой гардеробной. Мы тоже сделали несколько шагов к центральным дверям пока ещё неизвестного мне помещения, по обе стороны которых застыли в неподвижных позах и с чёрными масками на полностью скрытых лицах два безмолвных швейцара. И Кэвин чуть ли не сразу перехватил меня за руку, намереваясь удерживать меня подле себя весь наш дальнейший переход по скрытому лабиринту чуждого мне мира.
– Только, пожалуйста, не спрашивай меня в стотысячный первый раз, готова ли я туда войти! – я снова понизила голос, надеясь, что меня расслышит только тот, кому предназначались мои слова.
– Больше не собираюсь. Буду просто ждать, когда ты сама попросишься, чтобы я увёл тебя отсюда.
Я злорадно хохотнула, с нескрываемым интересом изучая двух брутальных охранников с военной выправкой и в чёрных френчах с воротниками-стойками, тоже напоминающих чем-то военные мундиры.
– Не дождёшься. Буду специально терпеть, даже если там действительно уже успели устроить полный Садом с Гоморрой.
Как только между нами и дверьми осталось где-то чуть больше двух ярдов, охранники, как по команде протянули руки в белых лайковых перчатках к дверным ручкам обоих створок и молча открыли перед нами вход в новый портал. Иначе его и не назовёшь. Пусть он и выглядел как длинный коридор, тускло освещённый жёлтыми лампами в канделябрах с двух сторон зашитых в деревянные панели стен, но назвать его земным или обычным для простого обывателя – не поворачивался язык.
– Звучит так, будто ты сюда для этого и приехала – увидеть что-то безумно аморальное и выходящее за рамки любого здравого восприятия.
Голос Кэвина тоже прозвучал с ощутимой иронией и усмешкой, причём как раз в тот момент, когда за нами закрылись двери. Я даже интуитивно обернулась, почувствовав, как по спине прошёлся то ли ментоловый холодок, то ли созданный движением дверных панелей лёгкий поток воздуха. Но, продолжая идти по коридору дальше, пробравший меня от макушки до пят будоражащий озноб так и не прошёл. Если не наоборот – ещё больше усилился, проникая под кожу и даже под черепную коробку шокирующими приливами беспричинного волнения. А может и причинного, и даже более чем.
Как-никак, но я находилась на запретной для таких, как я, везунчиков, территории и ощущала это как никогда – всеми дрожащими поджилками, ошалевшим сознанием и совершенно незащищённым от внешних атак телом. А пропускала я через все свои натянутые и будто оголённые нервы-провода абсолютно всё! И звучащую откуда-то спереди инструментальную музыку (увы, но в старой классике я разбиралась ещё хуже, чем в китайских иероглифах), и застывший в воздухе плотный эфир из смешанных ароматов, приглушённых голосов и прочей невидимой материи – теней, взглядов, всхлипов-стонов, густой концентрации чужих безумных желаний… Причём до такой степени, что от их переизбытка начинало слегка першить в горле, чуть кружиться голова и даже вести, как от выпитого на голодный желудок крепкого алкоголя. Из-за чего пришлось покрепче схватиться за ладонь Кэвина. Особенно тогда, когда мы приблизились к одной из открытых дверей коридора, коих оказалось здесь с обеих сторон не так уж и мало.
Я не успела ничего ответить из того, что собиралась, поскольку скосила взгляд в раскрытый настежь проём и… потеряла дар речи на несколько затянувшихся в целую вечность мгновений.
Я, наверное, действительно как-то бездумно погорячилась, не подумав с самого начала о последствиях. Нельзя, делать то, что сделала я, подобно наивной девочке Алисе, погнавшейся за белым Кроликом и в мгновение ока угодившей в кроличью нору. Так и я, буквально шагнула из привычной мне реальности в мир, о существовании которого догадывалась, но не имела никакого понятия, что же находится за этой чертой. Шагнула и обомлела, будто и вправду переступила грань, отделявшую два абсолютно противоположных измерения невидимой стеной или дверью, которая тут же захлопнулась за моей спиной, выбросив из прошлой жизни одним бешеным рывком. И всё, что я успевала осознать в этот момент – это испытанный глубокий шок от чувства стремительного падения. Падения в ненасытную бездну, в которую я так неосторожно заглянула, а та в ответ – затянула меня или моё сознание в себя.
И едва ли всё это можно было списать на отголоски моего лёгкого опьянения. Алкоголь здесь уж точно был ни причём. Меня ударило в голову совершенно иным приходом: окружающим спёртым воздухом чужих страстей, острыми гранулами опия остервенелой похоти и ничем неприкрытого разврата. Даже звучавшая до этого музыка из другого помещения словно растворилась в громком женском стоне и в остальных звуках/движениях, исходивших из этой жутко прекрасной комнаты. Вроде бы и тёмной (из-за почти чёрной деревянной и мягкой мебели с багровым или кровавым отблеском), но хорошо освещённой бронзово-жёлтыми лампами, и в центре которой…
Это первое, что бросилось в глаза, врезавшись в мозг и ошалевшую память искажённой картинкой из какого-нибудь сюрреалистического кошмара в стиле Ганса Гигера*. Буквально распятое на каком-то футуристическом станке голое женское тело и выставленное по центру комнаты напротив дверей почти в вертикальном положении, но под небольшим наклоном. Руки растянуты в стороны чёрными ремнями, ноги широко разведены и, видимо для удобства, чуть согнуты в коленях, а голова с лицом полностью скрыты большой маской с несколькими змееподобными рогами. Я даже не успела заметить, действительно ли она была голой или же это была какая-то сценическая постановка для окружавшей её публики. В тот момент, когда мы проходили мимо, к этой стонущей «жертве» уже пристраивался не менее обнажённый партнёр и почти с такой же схожей маской на голове. Здоровый, раскачанный монстр, с мощной мускулистой спиной и впечатляющими ягодицами. Даже с беглого взгляда бросалась в глаза его блестящая от какого-то крема или краски полностью гладкая кожа. Он как раз хватался руками за свисавшие с верхнего края станка кожаные петли, накручивая их на свои запястья и кулаки, и… плавно раскачивая своеобразными движениями бёдрами и тазом между раздвинутых ног распятой девушки, вскоре сделал резкий рывок вперёд. Комнату тут же заполнил несдержанный женский вскрик, смешавшись с хриплым, самым настоящим звериным рычанием. От чего даже у меня встали дыбом по всему телу волоски, а по затылку и спине будто разрядом ледяного тока процарапало.
Мне бы по-хорошему надо было сразу отвернуться. Но куда там. Меня словно подменили, или наполнили мою кровь каким-то убойным галлюциногеном. Да шок, и словно взорвавшиеся под кожей жгучей кислотой дичайшие эмоции должны были подхлестнуть меня совсем к иным действиям – заставить отвернуться, интуитивно броситься обратной назад, на выход, а я… Я, как ни в чём ни бывало, продолжала пялиться во все глаза на эту безумную мистерию и даже рассматривать по ходу других её участников. Вернее, зрителей – мужчин в масках и в строгих чёрных костюмах (чаще во фраках), сидящих либо в одной части комнаты в кожаных креслах или на диванах, либо стоящих в противоположном углу у окна (а может и большого зеркала, я так и не успела разобрать). Причём многие из них лишь время от времени посматривали в сторону совокупляющихся монстров из преисподней, по большей части беседуя друг с другом приглушёнными голосами за бокалом коньяка на какие-то явно отвлечённые темы.
Я бы, наверное, и дальше пялилась в этот проём, если бы мы с Кэвином не продолжали всё это время двигаться вперёд по коридору и если бы… один из стоявших не так далеко от трахающейся парочки мужчина в глухой маске не повернул в мою сторону своё лицо. Хотя, возможно, мне это просто показалось, и он смотрел вовсе не на меня, а на кого-то другого, стоявшего рядом с дверьми внутри самой комнаты. В любом случае, выяснять, была ли именно я причиной его спонтанного интереса или кто-то иной, как-то совершенно не тянуло. Не говоря уже о том состоянии, в которое меня только что буквально окунули с головой, как в глубокий резервуар с жидкой ртутью. Даже дышать стало трудно и передвигаться, к слову, тоже.
– Здесь что… никто не закрывает двери? – первое, что вообще смогло возникнуть в моей голове после увиденного и пережитого, а потом оформиться в виде озвученного вслух вопроса. А зазвучавший будто со стороны собственный голос я и вовсе едва ли узнала.
Кажется, я уже практически не чувствовала своих личных порывов и желаний. Моё тело двигалось (или плыло по странному «вакуумному» тоннелю), будто по инерции, а разум, словно под воздействием психотропных паров, напоминал о себе чуть живой пульсацией. И тем не менее, я не останавливалась. Шла за Кэвином дальше, время от времени вспоминая, что нужно дышать, и не понимая, что же я на самом деле сейчас испытывала. Шок и ужас? Да и… не знаю… Поскольку я ощущала много чего другого сверх того…
Почему я отсюда не сбегаю? Почему?