Офсайд

— Может быть. — Она наклонилась ближе. Вишнёво-ванильный запах её бальзама для губ растекся, когда она коснулась моих губ своими. — Но это правда. Я думаю, ты очень хорош.

В тот момент я чувствовал себя как миллион вещей. Великий не был одним из них.

— Ты немного предвзята, Джеймс.

Бейли прижал ладонь к моей груди. Мое сердце колотилось о ее руку, всепроникающее напряжение в моем теле ослабевало с каждым ударом. Она оказала на меня такое влияние с того дня, как я ее встретила, как сверхсила, предназначенная только для меня.

— Ты хочешь сказать, что мое мнение не считается? — Губы приоткрылись, она смотрела на меня. В данный момент она выглядела идеально. Я не мог поверить, что она моя. Я не знаю, как мне так повезло, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы удержать ее.

— Конечно, да, но… — У меня не было ответа, который не заставил бы меня звучать как мудак. Очевидно, ее мнение учитывалось. Но в данном случае она ошиблась.

Она провела по моей линии подбородка подушечкой большого пальца, внимательно изучая мое лицо.

— Мое мнение важнее всего, потому что я знаю, кто ты внутри. — Ее карие глаза смотрели на мои, в калейдоскопе зелени и золота, которые я знал наизусть. — Ты был со мной терпелив и добр. Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя так, как ты.

По крайней мере, я правильно понял одну вещь.

— Конечно, — сказал я, поглаживая ее поясницу. — Я тебя люблю. Думаю, часть меня всегда знала, что я это сделаю.

До Бэйли я ни о чем не заботился — даже о себе. Я как бы существовал. Плыть по жизни на автопилоте, играть в хоккей, ходить в школу и трахаться каждые выходные. Я полагал, что это было до лиги. Даже тогда я, вероятно, сделал бы то же самое, только с большим бюджетом.

У нее перехватило дыхание, а в глазах блестели непролитые слезы. Она подняла голову, пытаясь моргнуть от них.

— Черт возьми. — Чувство вины закрутилось в моем животе. — Я не хотел, чтобы ты плакала.

Я взял салфетку из коробки на столике и протянул ей.

Бэйли рассмеялась, вытирая глаза.

— Это не плохой вид плача. Но это мешает моей попытке соблазнить тебя.

— Я перестану говорить. — Я сел. — Соблазнять.

Я не был достоин, никогда не был бы достоин. Но я не был настолько глуп, чтобы спорить с этим.

— Ага? — Ее губы изогнулись в кривоватой ухмылке, одновременно сексуальной и очаровательной. Черт, я любил эти губы. Я хотел целовать их всю оставшуюся жизнь.

— Черт, да.