С чего начать?
Полагаю, сперва следует извиниться.
Я поступил с тобой неправильно. Чертовски плохо.
Я ушел, когда ты больше всего во мне нуждалась. И оставил наедине с голосом, зная, что с каждым днем тебе все сложнее с ним бороться. Я думал, что, вычеркнув тебя из своей гребаной жизни, смогу уберечь от страданий. Чтобы ты не бросилась в его могучие объятия. Но я лишь раздавил тебя, заставив почувствовать ненужной… отвергнутой. Хотя в этом нет ни капли правды.
Время, что в последние несколько месяцев мы провели вместе, стало самым особенным в моей жизни. Я много лет стыдился того, кто я и откуда. А ты приняла меня таким, как есть, без притворства, просто самим собой. Я мечтаю о тебе. Постоянно вижу во сне. И начинаю думать о таком, что до тебя даже не считал возможными.
А теперь ты здесь, в этом аду, и я не могу до тебя достучаться. И заставить заговорить. Пожалуйста, эльфенок, скажи хоть что-нибудь. Просто дай знать, что ты не отказалась от жизни, от своих друзей… от нас.
Ты мне очень нужна. Без тебя я даже не могу дышать. И в жизни все идет наперекосяк. Поговори со мной. Вернись ко мне. Борись с голосом, ради меня. Я не хочу прощаться еще и с тобой. Забавно, ведь я всегда смотрел на звезды и чувствовал себя каким-то маленьким и незначительным. Но теперь я понял, что живым и значимым можно стать лишь рядом с единственным человеком, который принимает тебя таким, как есть.
Ты как-то говорила, что хотела бы знать, смотрят ли звезды на нас. И жалеют ли нас, дураков? Но теперь я вижу правду. И соболезную звездам. Пусть люди ошибаются снова и снова, но мы ведь можем и влюбиться. И быть рядом с другой половинкой души, той, что придает нам завершенность. А что звезды? Они лишь смотрят сверху, сами желая испытать те сокрушительные, но освобождающие чувства.
Ты мне нужна, эльфенок.
И я очень хочу, чтобы ты ко мне вернулась… У меня в груди засели два слова, и когда ты будешь рядом, я наконец смогу выпустить их на свободу.
Так что, когда будешь готова, просто подними глаза. Я жду тебя, малыш. И всегда буду ждать, когда ты вернешься домой.
Оторвав от страницы затуманенные слезами глаза, я посмотрела на дверь. Там, словно падший ангел, стоял Остин. Скрестив руки на груди, он прислонился к дверному косяку и устремил на меня взгляд темных глаз.
У меня даже не было сил, чтобы поднять руки и стереть катящиеся по щекам слезы. И я позволила им свободно литься из глаз. Я видела, как столь любимый мной сломленный мальчик сглотнул и хрипло прошептал:
– К чему боевая раскраска, эльфенок?
Сердце забилось с пугающей скоростью, и, закрыв глаза, я заставила замолчать голос, который много месяцев контролировал меня, и наконец призналась:
– Потому что я – анорексичка. У меня сильная анорексия, но я пытаюсь от всех это скрыть.
Остин запрокинул голову и закусил нижнюю губу. Он тоже плакал.
– А к чему татуировки, Остин?
Он пристально посмотрел на меня и ответил:
– Потому что благодаря им запутавшийся, испуганный, потерянный маленький мальчик из трейлерного парка кажется жестким. И чувствует себя достаточно сильным, чтоб участвовать в дерьмовом представлении, которое зовется жизнью.
ebooksa