– Невнимательно.
Я нахмурилась.
– Мне нужно пирожное, – объявил Истон. Он поглядывал на нас с подозрением, словно мы обсуждали какую-то шутку, смысл которой от него ускользал. – Не убейте друг друга, пока меня не будет, хорошо, ребятишки?
– Постараемся, – пообещала я.
Брат ушел, и над нашим столиком повисло молчание. Кромвель смотрел в окно, я рассматривала обертки из-под его шоколадных батончиков.
– Вижу, посылка от твоей мамы все-таки пришла?
Кромвель кивнул, потом отломил квадратик от шоколадки, которую поглощал в данный момент, и протянул мне.
– Я… не ем нездоровую пищу.
Я почувствовала, что краснею. Отказ прозвучал глупо.
Кромвель пожал плечами и отправил кусочек шоколада в рот.
– Тебе стоит попробовать хоть немного пожить, Фаррадей.
Я слабо улыбнулась:
– Я пытаюсь.
Не знаю, что он прочитал на моем лице, мне даже захотелось спросить – пусть скажет, что думает обо мне. Или пусть хотя бы вспомнит субботнюю ночь. Но тут вернулся Истон с шоколадным пирожным на тарелке, и Кромвель встал со словами:
– Я пошел.
Я смотрела, как он идет к двери, а выйдя на улицу, останавливается под окном и вытаскивает сигарету. Все без исключения студентки, входившие в кафетерий, поглядывали на него, да я и сама не могла отвести глаз.
Истон кашлянул, и я, вздрогнув, снова поглядела на него. Брат по-прежнему смотрел на меня как-то странно.
– Есть что-то, чего я не знаю? – поинтересовался он. В его голосе явственно слышалось беспокойство.
– Нет.
Очевидно, он мне не поверил.