– Нет. Твои слова стали тем пинком, в котором я уже давно нуждался. До сих пор я этого не понимал, но наша встреча стала началом.
– Началом чего?
– С тех пор ко мне начала возвращаться музыка. – Тут я вспомнил о маме. – В этом году моя мать снова вышла замуж, и я был просто разбит. Попытался утопить тоску в ночных клубах, девицах и выпивке. – Я ощутил, как напряглась Бонни, но, что поделаешь, такова правда. – Потом Льюис получил здесь работу и снова мне написал.
– Твой папа связывался с ним несколько лет назад по поводу тебя?
Я кивнул.
– Он тебя любил. – Бонни улыбнулась и поцеловала мои пальцы. – Он так тебя любил.
Мой взгляд затуманился от слез.
– Да.
Бонни придвинулась еще ближе и положила голову на мою подушку.
– Ты почтил его память, Кромвель, приехав сюда и закончив это произведение. И когда ты играл на музыкальных инструментах, к которым не прикасался последние три года, ты тоже делал это ради него.
– Но мы с ним так плохо расстались…
Я уткнулся лицом в шею Бонни.
– Он наблюдает за тобой. – Я замер. Судя по лицу девушки, она искренне верила в свои слова. – Я не сомневаюсь в этом, Кромвель, я всей душой в это верю.
Я снова ее поцеловал и тут же заметил, что ее губы изменили цвет, превратившись из красных в бледно-розовые. Впрочем, они все равно оставались прекрасными.
– Что случилось в больнице? – спросил я.
Бонни помрачнела, и у меня вздрогнуло сердце.
– Бонни?
– Мое состояние быстро ухудшается. – Слова ранили меня, точно пули. Я открыл было рот, намереваясь просить объяснений, но девушка меня перебила: – Это значит, что скоро мое сердце просто откажет.
Я смотрел ей в глаза, замерев, не в силах сдвинуться с места. Мне еще не доводилось видеть ни в ком такую решимость, с какой сейчас смотрела на меня Бонни.
– Больше я не смогу посещать университет. Скоро я настолько ослабну, что не смогу даже выходить из этой комнаты.