Кромвель сунул руку в карман и достал диктофон. Он всегда записывал все, что мы играли, а потом закачивал в мой мобильный, чтобы я могла прослушивать эти записи, когда захочу. Он играл партию каждого инструмента и даже сводил эти отрывки в единые миксы, чтобы послушать, как они будут звучать вместе.
У Истона отвисла челюсть.
– Это ты играл на всех этих инструментах? – спросил он Кромвеля.
Кромвель покраснел.
– Да, – ответила я за него.
Истон нахмурился:
– А кто написал музыку?
– Мы оба…
– Кромвель, – перебила я. Парень посмотрел на меня, прищурившись, и я не смогла сдержать улыбку. – Это же правда…
Все это – его работа. Только его.
Истон откинулся на спинку стула и покачал головой:
– Выходит, звезда электронной танцевальной музыки еще и классической музыкой увлекается.
Уголки рта Кромвеля поползли вверх.
– Верно.
Истон рассмеялся, и Кромвель улыбнулся уже по-настоящему. От его улыбки в мире сразу стало светлее.
Вскоре я заснула, а когда проснулась, рядом с кроватью стояла Клара и проверяла мой пульс с помощью стетоскопа.
– Еще бьется? – спросила я.
В последнее время я всегда так шутила.
Клара улыбнулась:
– Да, все еще держится.