– Моя песня, – с усилием прошептала я. В горле до сих пор саднило после того, как оттуда вытащили трубку, подававшую кислород.
Кромвель положил голову на подушку рядом со мной.
– Твоя песня.
На мгновение на меня снизошел неземной покой, но потом мне снова пришлось прилагать усилия, чтобы дышать, и волшебное чувство ушло.
Я прильнула к Кромвелю, надеясь, что его запах и прикосновение придадут мне сил. Когда я встретилась с ним взглядом, оказалось, что он уже смотрит на меня. Я сглотнула.
– Сколько еще?
Как только вопрос сорвался с губ, мне показалось, что сердце забилось быстрее.
Кромвель побледнел:
– Малышка.
Он покачал головой, но я крепче сжала его руку:
– Прошу… Мне нужно знать.
Юноша зажмурился и прошептал:
– Не больше недели.
Я ждала, что эти слова меня ранят. Мне казалось, что если услышу, что мне осталось недолго, это знание меня раздавит. Вместо этого я испытала лишь глубокое спокойствие. Неделя…
Я кивнула. На этот раз пальцы Кромвеля сильнее сжали мою ладонь. Теперь он нуждался в поддержке, а не я.
– Для тебя найдется сердце. – Он закрыл глаза и поцеловал мою руку. – Я это знаю.
Я знала: он ошибается.
Забавно. Я годами молилась о том, чтобы нашелся донор, мечтала, что меня вылечат, и вот я здесь, в конце пути. Через несколько дней мое усталое сердце остановится, и я принимаю это как неизбежность и чувствую свободу. Можно перестать молиться и загадывать желания, нужно наслаждаться тем временем, что я еще могу провести с дорогими мне людьми.
Я сделала глубокий вдох:
– Ты должен присмотреть за Истоном вместо меня.