Я улыбнулась:
– Все отлично, я просто немного устала. Долгая выдалась неделя.
Мама ничего на это не ответила, только сжала мою руку.
– Может, тебе стоит посидеть дома еще недельку?
Именно так мне и следовало поступить. Но…
– Я вернусь к учебе со среды.
Ни за что не упущу возможность поработать на пару с Кромвелем. Я и так уже страшно отставала от остального класса. Хотя, по правде говоря, мне просто хотелось увидеть, станет ли Кромвель снова заниматься музыкой. Я словно зависла в шаге от пропасти и ждала, сверкнет ли его гений снова.
– Хорошо, золотце, только не перенапрягайся.
– Не буду.
Мы тронулись с места, и уже через десять минут я вошла в свою комнату. Сил совершенно не осталось, кровать так и манила, но вместо того чтобы лечь спать, я села за электропианино.
На пюпитре остался листок с нотами, исправленный Кромвелем. Я надела наушники, положила руки на клавиши и начала играть исправленную мелодию, как делала всю неделю. И моя душа снова наполнилась радостью, потому что музыка была прекрасна. Пальцы танцевали над клавишами, словно у них не было иного выбора кроме как повторять мелодию, созданную Кромвелем.
Музыкальный отрывок слишком быстро закончился. Я сыграла его шесть раз, пока совершенно не выбилась из сил, потом провела кончиками пальцев по листку с нотами и невольно покачала головой. Вероятно, для Кромвеля это так естественно – создавать шедевры.
Он думал, я не заметила, как он исправил нотную запись, но я все видела. Я наблюдала, как он боролся с собой, прежде чем коснуться оставленного листка.
У него подрагивали пальцы, взгляд метался от меня к листку, а потом некое отчаянное желание взяло верх. То же желание двигало им в музыкальном классе той ночью. Пока он вносил исправления, на его лице появилось такое странное выражение… потом он отшвырнул ручку и ноты на стол, словно держал в руках раскаленные угли.
Сняв наушники, я легла в постель и стала проигрывать в памяти сегодняшнее выступление оркестра. Потом вспомнила, как Кромвель сидел на траве рядом со мной, и покачала головой. Все случившееся казалось наваждением, сном.
На память снова пришел взгляд, которым Кромвель смотрел на пианистку.
Его руки дрожали.
А потом его лицо стало на удивление умиротворенным.
Как смешно он морщился, когда я дала ему конфету…
Я улыбнулась.
ebooksa