Миколай лежит на заднем сиденье. Его глаза закрыты, кожа кажется серой. Он не реагирует, когда я сжимаю его руку. Я стараюсь как можно крепче прижимать ткань к ране на его животе, но это непросто, учитывая, как бешено ведет Клара и как сильно уже промокла ткань.
— Какая у тебя группа крови? — рявкает Марцель.
— Что? Я…
— Твоя группа крови!
— Э-э… Кажется, первая положительная, — отвечаю я. Я несколько раз сдавала кровь во время дней донора в школе.
— Это хорошо, — облегченно говорит Марцель. — У меня четвертая, так что я не гожусь.
Он вставляет иглу в руку Миколаю и затем говорит: «Давай твою».
Марцель заставляет меня встать, согнувшись в три погибели в быстро едущей машине, чтобы моя рука была выше руки Миколая.
— Откуда ты знаешь, как это делается? — спрашиваю я.
— Я изучал медицину в Варшаве, — невнятно говорит он, обматывая длинную резинку вокруг моей руки и держа другой ее конец во рту. — Вляпался в неприятности из-за того, что принимал таблетки, чтобы не спать. И торговал ими тоже. Так и встретился с Мико.
Он вставляет другой конец канюли в мою вену.
Темная кровь бежит по трубке в руку Миколаю. Я чувствую, как она выходит из меня, но молюсь, чтобы она текла быстрее, потому что Мико это необходимо. Я даже не уверена, что он еще жив.
Спустя минуту кажется, что на его щеках появляется небольшой румянец. А может, мне просто хочется в это верить.
Странно думать, что моя кровь наполняет его вены. Во мне уже побывала частичка его. Теперь в нем будет частичка меня.
— Поверни здесь, — говорит Марцель Кларе.
Девушка сосредоточена на дороге, крепко вцепившись в руль.
— Как он? — спрашивает она, не позволяя себе оторвать взгляд и обернуться.
— Пока не знаю, — отвечает Марцель.
Мы останавливаемся перед зданием, которое выглядит заброшенным. В окнах темно — некоторые из них разбиты, некоторые заколочены. Марцель останавливает подачу крови, вынимая иглу из моей руки. Он просит: «Помоги мне, возьми его за ноги».
Мы вносим Миколая в здание, стараясь лишний раз его не тревожить.