Йонас пятится назад и поскальзывается на моей крови, резко падая на пол. Я прыгаю на него сверху, готовый перерезать глотку.
Анджей и Франчишек понимают, что будет, если Йонас умрет. Они бросаются вперед, чтобы помочь своему поверженному главарю.
Данте перехватывает Франчишека. Он все еще скован наручниками, однако сжимает кулаки и резко поднимает руки вверх, поддавая, словно кувалдой, тому под подбородок. Голова Франчишека запрокидывается, и он отлетает в противоположном направлении, врезаясь в одну из кабинок.
Анджей продолжает бежать ко мне, вытаскивая из кармана своего пальто пистолет. Я удерживаю Йонаса. Один из ножей я вонзаю ему в плечо, пришпиливая его к полу, словно насекомое. Другое лезвие у самого его горла. Мне придется отпустить Йонаса, чтобы вскочить и встретить Анджея.
Но прежде, чем я успеваю это сделать, раздается выстрел.
Анджей прекращает бег. Пистолет выпадает из безвольной руки. Мужчина падает на колени и затем обрушивается на пол.
Я оглядываюсь туда, где прятался Неро Галло, думая, что стрелял он. Но Неро стоит у бара разинув рот с тем же ошеломленным выражением лица, что и у меня.
Я разворачиваюсь в сторону дверей.
Себастиан Галло опускает пистолет. Он выстрелил через весь зал, попав прямиком Анджею в затылок. Похоже, Аида ошиблась насчет его способностей.
Мои люди замерли, не до конца понимая, как реагировать. Они не понимают, что происходит — подобного еще не случалось.
Но кое-что я знаю наверняка.
Главарь может быть лишь один.
Йонас продолжает барахтаться и плеваться подо мной. Одна его рука совершенно бесполезна из-за ножа в плече, но вторая, сжатая в кулак, пытается ударить любую часть меня, до которой только может дотянуться.
— Это я должен был стать главарем, — шипит он. — Это было мое право по крови…
— В тебе нет ничего от Зайца, — говорю я ему. — Ни его смекалки, ни его чести.
— Иди к черту! — ревет Йонас, корчась и извиваясь.
— Там и встретимся, брат, — отвечаю я.
Я перерезаю его глотку от уха до уха.
Кровь хлещет потоком, заливая мне руку. Я вытираю ее о рубашку Йонаса, как и лезвие ножа.
Затем встаю, не позволяя себе морщиться.