Раны на лице и руке пульсируют. Кровь просачивается через рубашку там, где разошлись швы. Тем не менее я стою во весь рост. Я не могу допустить, чтобы мои солдаты увидели слабость.
Они все смотрят на меня, не понимая, что делать. На их лицах смешались шок и вина.
Первым действует Марцель. Он подходит и опускается передо мной на колени.
— Рад, что ты вернулся, босс, — говорит он.
Следом за ним на колени встают Оли и Бруно, и растекшаяся кровь Йонаса пачкает им брюки.
— Прости нас, босс, — говорит Бруно. — Нам сказали, что ты умер.
Остальные солдаты тоже падают на колени. Это покаянная поза. Они готовы принять любое наказание, которое я назначу.
Заяц отрезал бы у каждого из них по пальцу.
Но я не Заяц. Виновные уже понесли наказание.
— Сними наручники с Данте Галло, — велю я Марцелю.
Он снимает наручники, и Данте, Неро и Себастиан встают с краю от танцплощадки плечом к плечу. Мои люди смотрят настороженно, некоторые из них до сих пор злы.
— Наша вражда с итальянцами окончена, — говорю я им. — Как и с ирландцами.
— А как же Заяц? — тихо спрашивает Оли.
— Я поставлю памятник на его могиле, — отвечает Данте Галло своим рокочущим голосом. — В честь нового союза между нашими семьями.
Оли кивает головой.
— Вставайте, — обращаюсь я к своим солдатам. — Приберите этот срач. Вы хорошо повеселились, а теперь пришло время поработать.
Пока мои люди начинают приводить клуб в порядок, я направляюсь в свой офис с братьями Галло.
— Это что за, на хрен, был выстрел? — говорит Неро Себастиану.
Себастиан пожимает плечами.
— Я тебе говорил, — отвечает он. — Я атлет в этой семье. У меня самые быстрые рефлексы.