Хорошенько все изучив, я прихожу к выводу, что лучше всего моим целям подойдет комната для рисования. Здесь самое лучшее освещение и меньше всего лишней мебели.
Около часа я переставляю все для своего удобства: перетаскиваю столы и стулья к стенке, сворачиваю древние ковры, обнажая голые деревянные полы, складываю мольберты и оставшиеся холсты, убираю принадлежности для рисования, большинство из которых все равно испорчены — тюбики с засохшей краской, заплесневелые кисти и огрызки древесного угля.
Теперь здесь полно места. Но мне все еще недостает самого необходимого.
Я спускаюсь вниз в поисках Клары. Она на кухне, отбеливает столешницы. Несмотря на перчатки, защищающие руки, кожа девушки загрубела от тяжелой работы по дому. Не ее вина, что все здесь мрачное и пыльное: содержать такой дом в порядке — непосильный труд для одного человека. Чтобы все здесь вычистить, понадобилась бы армия уборщиков. Особенно если такие идиоты, как Йонас, будут снова все пачкать.
— Клара, — говорю я, стоя в дверях, —
Немного нахмурившись, она выпрямляется.
Мне кажется, что я потревожила ее своим вопросом, но затем я понимаю, что девушка задумалась.
Спустя минуту она снимает перчатки со словами: «
Я следую за ней из кухни мимо бильярдной и затем вверх по лестнице в ту часть дома, где я еще не бывала. Помещения здесь тесные и ничем не украшенные — вероятно, когда-то давно здесь располагались комнаты прислуги.
Клара ведет меня на самый чердак, который располагается над центральной частью дома. Это огромное пространство, заставленное бесконечной колоннадой коробок и грудами старой мебели. Кроме того, похоже, здесь обитает половина пауков штата Иллинойс. От пола до потолка тянутся полотна старой паутины. Клара торопливо проходит прямо сквозь них. Я же следую за ней на почтительном расстоянии, не желая лично встречаться с арахнидами.
Горничная начинает копаться в старых коробках. Надеюсь, она знает, что ищет, иначе мы можем провести тут сотни лет, не изучив и половину содержимого. Передо мной мелькают пожелтевшие свадебные платья, пачки старых фотографий, вязаные детские одеялки, поношенная кожаная обувь.
Тут даже есть коробка платьев 1920-х годов, расшитых бисером, украшенных перьями и драпированных складками. Кто-то мог бы заплатить за это целое состояние. Платья выглядят так, что их впору выставлять в музее.
— Погоди, — говорю я. — Давай посмотрим.
Клара прекращает поиски, и я открываю коробку с платьями, доставая их из нескольких слоев ткани, в которые обернуты наряды.
Поверить не могу, какие они тяжелые, состоящие из множества деталей. Похоже, их шили вручную, и каждое платье — результат сотни часов труда. Материалы, из которых они сделаны, не похожи ни на что из того, что можно было бы найти в магазине в наши дни.
— Мы должны их примерить, — говорю я.
Клара дотрагивается до бахромы на юбке одного из платьев. Я вижу, что ей так же интересно, как и мне, но девушка не привыкла нарушать правила. Наряды находятся в этом доме, а значит, принадлежат Чудовищу.
Мне плевать, кому они принадлежат. Я собираюсь их примерить.
Я достаю голубое бархатное платье с длинными свободными рукавами-бабочками. Глубокий V-образный вырез спереди спускается почти до самой талии, которую подчеркивает пояс, украшенный драгоценными камнями. Я надеваю платье поверх своего боди, поражаясь тому, какое оно тяжелое. Я чувствую себя императрицей, которой необходима прислуга, несущая сзади шлейф.
Клара смотрит на платье во все глаза. Я знаю, что она тоже хочет примерить наряд.
ebooksa