– Кто? – требую я ответа, надавливая на его запястье, пока не слышу треск сухожилий.
– А-а-а-ай! – воет Эдвардс. Себ последний раз начинает опускать ногу ему на горло, и мужчина выдыхает: – Броди! Это был Броди!
Я киваю Себу, чтобы тот отпустил жирдяя.
Затем я тоже убираю ногу, чтобы Эдвардс мог сесть. Тот угрюмо потирает свои запястья.
– Броди велел вам стоять там той ночью? – спрашиваю я.
– Да.
– Вы получили запись с камеры видеонаблюдения, заснявшей убийство?
– Да. Но я ее не смотрел. Отдал своему напарнику. Куп должен был зарегистрировать ее, но вместо этого запись исчезла.
– Как удобно, – говорю я.
– Вам-то что? – бормочет Эдвардс, глядя на нас с Себом. – Вы же не копы. Кто вы, черт возьми, такие?
– Те, кто не убьет тебя сегодня, – говорю я. – Не благодари.
Пиная его пистолет подальше, я киваю Себу, и мы возвращаемся к внедорожнику.
Когда мы садимся, Себ спрашивает:
– Ты знаешь, о ком он говорил? Броди?
– Да, – киваю я. – Я знаю, кто это.
Я видел, как он вручал медаль Логану Шульцу.
Камилла
Сегодня мы грабим банк.
Мне самой в это не верится. Стоя посреди крошечной обшарпанной кухни, где все кажется таким прозаичным и знакомым, я не могу представить, что могу делать что-то кроме привычной готовки, уборки или работы в мастерской.
И все же сегодня я из (почти) законопослушной гражданки превращусь в настоящую преступницу.