Вспомни меня

Офицеры либо не слышат ее, либо предпочитают игнорировать. Раздается еще один громкий удар, когда Мануэла снова пинает сиденье. Я замечаю момент, когда она сдается – ее лицо опускается, а тело сползает по сиденью, как будто из нее высосали воздух.

– Мы что-нибудь придумаем, – говорю я ей, хотя понятия не имею, как и что. Она отворачивает лицо к окну.

Слишком быстро мы выезжаем на главную дорогу, проезжаем мимо киоска с мороженым «У мистера Уиткома». Поворот на Миракл-Лейк. Прачечную. «Доллар Дженерал». «Дэйри Куин». Люди приезжают и уезжают, как будто ничего не изменилось, как будто Тамбл-Три – это просто еще один город на карте с обычными людьми, живущими своей обычной жизнью. Они не знают, что все здесь – ложь, что все это срежиссировано, чтобы они видели только то, что хочет видеть мэр Ворман.

Через несколько минут мы въезжаем на парковку полицейского участка Тамбл-Три. Здесь пугающе пусто, и я не уверена, хорошо это или плохо.

Машина объезжает сзади. Офицер Льюис вылезает и открывает дверь. Он хватает Мануэлу за руку и, не говоря ни слова, вытаскивает ее из машины и ведет в сторону участка. Они исчезают внутри. Через несколько минут он возвращается и вытаскивает Марко, оставляя меня одну на заднем сиденье с первым офицером впереди.

– Что вы собираетесь с нами сделать?

Молчание.

– Вы же знаете, что то, что они делают – это неправильно, не так ли?

Мускул на его шее дергается, но кроме этого нет никаких признаков того, что он вообще меня слышит.

Мне должно быть страшно от того, что сейчас произойдет, но я чувствую странное спокойствие. Как будто мое тело и мое подсознание знают, что это просто часть цикла. Забыть. Вспомнить. Повторить. Забыть. Вспомнить. Повторить. Сколько раз мы будем это делать?

Ноги вспотели, и я сползаю вниз по сиденью, пытаясь удержаться в вертикальном положении. Мои пальцы начали терять чувствительность из-за кабельной стяжки, сжимающей запястья, а моя пораненная рука пульсирует в ритме биения сердца. Хуже того, я хочу в туалет.

Офицер Льюис выходит из здания и направляется к машине. Он прикрывает глаза от солнца, и тут я понимаю, что на нем нет солнцезащитных очков, как у офицера на переднем сиденье. Я могу поклясться, что они были на нем, когда я впервые его увидела, но, может быть, он их снял?

Мы смотрим друг другу в глаза через окно, и вдруг я понимаю, что нужно делать.

Мой пульс учащается, но я заставляю себя сидеть как можно прямее, чтобы ничем не выдать себя.

Он открывает дверь машины и тянется ко мне. Мои ноги скрипят о сиденье. Я слегка отклоняюсь в сторону, и он хватает меня.

– Пойдем, – говорит он, вытаскивая меня. – Не нужно все усложнять.

Мои ноги соприкасаются с черным асфальтом. Тепло поднимается вверх, как от печки. Я щурюсь от солнечного света и улыбаюсь ему.

– Конечно, на улице жарко, – говорю я. Его пальцы впиваются в мою руку, когда он тащит меня вперед.

К входу ведет пандус, и он тянет меня к нему, а не к основным ступеням. Шаткие панели скрипят под нашими ногами. Когда он открывает дверь, нас обдает душным воздухом. Внутри участка пахнет плесенью и подгоревшими тостами. Задняя дверь ведет в маленькую кухню, а за ней – коридор. Мануэла и Марко должны быть где-то в глубине здания.

Я уверена, что бывала здесь много раз, но не помню. Хотя я помню, папа упоминал, что участок маленький. Что вполне логично, так как у Тамбл-Три нет особой нужды в полиции. Или, по крайней мере, я не думала, что он нуждается в полиции до этого момента.