Вспомни меня

Я толкаю остатки своего сэндвича по тарелке и избегаю его взгляда, чтобы скрыть свою ярость. Он не должен догадаться, что мне все известно.

– Отлично, увидимся через несколько часов, – говорит папа, поднимая кружку с надписью «САМЫЙ ЛУЧШИЙ ПАПА В МИРЕ!» в моем направлении, имитируя шуточный тост. Я делаю мысленную пометку выбросить эту кружку в мусорное ведро.

Не знаю, как я буду продолжать весь этот фарс, но я должна. Я должна, пока не выясню, что за чертовщина здесь происходит.

Виви заканчивает с посудомоечной машиной и вытирает руки о полотенце, наблюдая за мной.

– Ты не ешь, – говорит она с присущей ей манерой констатировать очевидное. Ярко-розовое платье и такая же розовая помада выглядят так, будто на нее стошнило Барби.

– Я не голодна. – Я отталкиваюсь от стола. Затем выбрасываю сэндвич в мусорное ведро и с грохотом опускаю тарелку в раковину.

– Ты хочешь поговорить об этом?

Я стою к ней спиной, пока споласкиваю тарелку и наблюдаю, как вода стекает с узоров розовых и голубых цветов, нарисованных по краям. Я чувствую, как она пытается понять, что же со мной происходит.

– Поговорить о чем? – спрашиваю я, притворяясь, что не понимаю, о чем речь.

Раздается громкий вздох, и мне даже не надо поворачиваться, чтобы понять: она хмурится.

– Это нормально – чувствовать разочарование, Люси. Я знаю, как сильно ты всегда этого хотела. Но хождение по дому в плохом настроении никому не принесет пользы – особенно тебе. – Она делает паузу, словно ожидая ответа. Словно я должна догадаться, о чем, черт возьми, она говорит. – Это придет со временем. Твой папа сказал, что тебе просто нужно больше практики.

Я чуть не засмеялась, когда поняла, что она говорит о моих занятиях – она думает, я расстроена, потому что мне еще не удалось забрать ни одного воспоминания.

– Верно, – говорю я. – Практика.

– Ты всегда такая нетерпеливая. Прямо как твоя мама. – Она раздраженно хмыкает, как будто это высказывание подводит итог всему моему существованию. Интересно, что бы подумала мама, если бы узнала, что ее подруга помогает ее мужу стирать воспоминания у целого города. Или еще хуже: что он лгал мне о том, что произошло с ней на самом деле.

От одной мысли о маме и моих отсутствующих воспоминаниях, о том несчастном случае, меня начинает тошнить.

– Мне нужно возвращаться к своим обязанностям, – с трудом произношу я, сдерживая слезы.

Я беру кувшин с водой со стойки, направляюсь к фасаду дома и начинаю беззвучно наполнять стаканы всем людям, собравшимся на веранде. Я не обнадеживаю и не успокаиваю их, когда вижу их тревожные взгляды. Я ничего им не объясняю, когда они косятся в сторону очереди, вероятно, гадая, что произойдет, когда они переступят порог. Я даже не трачу время на то, чтобы выйти во двор и проверить номерные знаки вновь прибывших. Я просто наполняю стаканы. Выношу мусор. Убираюсь в уборной. И так по кругу.

Когда наступает вечер, я хватаю полупустой пакет с мусором и отправляюсь в мамин парк. И не только потому, что мне неприятна одна только мысль быть на занятиях с папой, делая вид, будто я не знаю, что он от меня что-то скрывает; но и из-за того, что может произойти, если на этот раз мне удастся забрать у него воспоминание. Что, если папа заставит меня помогать мэру? Или еще хуже – что, если мэр не даст мне выбора?

– Куда это ты собралась? – Виви окрикивает меня с веранды, но я держу пакет с мусором и говорю ей, что скоро вернусь, и убегаю, прежде чем она успевает у меня что-нибудь еще спросить.

Я не теряю времени, потому что, когда прохожу мимо, вижу брата мистера Льюиса – Хэнка у почтового ящика.