Темные празднества

– Значит, убьет, – огрызаюсь я.

– Ты ведь не убийца, – говорит Уилл. – Если бы ты им стал, то потерял бы расположение миссис Хейл.

Только если она сама таковой не является.

– Вы меня недооцениваете. Ненависть – мое единственное топливо.

– И здесь ты оказался благодаря ненависти? – возражает он. – И остаешься тут из-за ненависти? Какое бы заклятие ни наложила Грейс, кровью его не снять. Оно уже вышло за пределы их с Рашем отношений. Всех, кого он арестовал, повесят после следующего заседания суда присяжных, и даже если он покинет город, найдется множество людей, готовых занять его место.

– Так что же, нам остается лишь смириться и покорно исполнять роли, которые придумала для нас Грейс? Есть люди, достойные спасения. Вы ведь распорядитель празднеств!

– Меня подозревают в убийстве, и я не обладаю достаточным влиянием, чтобы что-то изменить. Возможно, именно этого Раш и хотел. Он может стоять за смертью Клементса. Я не собираюсь уезжать, – говорит Уилл, когда я начинаю складывать вещи в сумку.

– Мы поищем другое жилье в соседнем городе. Раш воспользуется Бесс, чтобы осудить вас в убийстве Клементса. Меня удивляет, что вас до сих пор не арестовали. Я выведаю у мертвых еще больше секретов, – говорю я, пока он сидит не шелохнувшись, – и напишу графине Дерби, чтобы она раскрыла настоящую личность Раша. – Я протягиваю руку к узелку Фрэнсиса. – Могу… – Но он лишь качает головой в ответ на это недосказанное предложение и поворачивается, чтобы рассмотреть себя в зеркале.

– У людей нет ни малейшего желания заглядывать под маску. Слова графини на них не повлияют.

– Но мы должны хотя бы попробовать, – настаиваю я.

– Он никогда не испытывал ко мне какой-то особенной ненависти, – бормочет Уилл. – К тому времени, как лорд Говард взял меня к себе на службу, большинство ведьм уже сбежали. И в моем воображении у всех, на кого я охотился, было его лицо.

Персиваль снова отворачивается, задумчиво глядя на свое отражение.

– Вы ведь приехали сюда не для того, чтобы принести себя в жертву, – говорю я.

– Для тех, на кого я охотился, это стало последним, что они видели. Мое лицо. Это всегда был я, даже под маской, и я больше не могу себя обманывать, полагая иначе. – Он рассматривает себя в зеркале так напряженно, что мне трудно не отводить глаз. – Я всегда был ласточкой, всю жизнь проводящей в полете и не находящей времени на то, чтобы свить гнездо. Я устал, и мне так хочется узнать, как выглядит небо, когда смотришь на него снизу.

– Этот взгляд вам очень дорого обойдется, – предупреждаю я, и он пропускает это предостережение мимо ушей, поправляя амулет так, чтобы он висел ровно посередине его груди.

На серебряных тарелках лежат стейки из говядины. Мы с Альтамией и Уиллом неохотно приступаем к трапезе, в то время как лорд Кэрью не притрагивается к еде. Его внимание сосредоточено на лесном пейзаже, открывающемся из окон поместья.

Грейс сидит в конце стола. Она пропустила основные блюда, чтобы полакомиться консервированными сливами, и теперь смакует каждый кусочек. Компания, сидящая за этим столом, полна секретов, и я изучаю своих компаньонов через отражения в посуде, в надежде на то, чтобы уловить хотя бы проблески ускользающей от меня правды.

– Какие мы скучные, – сетует лорд Кэрью на вялую беседу. Он в чем-то нас подозревает, особенно после того, как мы едва реагируем на его заявление. Потеребив рукава своей пурпурной мантии, он щелкает пальцами, чтобы ему налили еще вина. Наши с Альтамией глаза встречаются. Я стал таким же, как мой отец, и, к моему сожалению, наши взгляды полны невысказанных упреков. Мы сохраняем зрительный контакт, пока слуга не размывает его струей вина.

– Мы так устали от нынешней ситуации, – протягивает Грейс. Прижав ладонь к лентам на своем лифе, она смотрит на нож у меня в руке. Один ее рывок, и я перерезал бы себе горло.

Опустив потенциальное оружие, я наклоняю к ней голову.