Эш понимал, к чему она ведет. И не хотел это слушать.
— Прекрати. Все, что я сделал — я сделал для себя. Потому что я так захотел. И точка. И больше к этой теме мы возвращаться не будем.
Он принялся есть свой ужин.
— Почему вообще тебе в голову пришла эта мысль — стать стигматиком? — спросил он.
— Мой отец был с переднего края, — ответила Айя. — И когда мама умерла… Я решила, что это лучший способ выжить для нас с Сином…
Услышав свое имя, мальчик зашевелился на лавке, поудобней положил под голову локоть и снова засопел.
Эш усмехнулся.
— Не очень-то представляю тебя убийцей духов.
— Да уж, — вздохнула Айя. — Нескладная, невезучая… А теперь еще и слепая в придачу…
— Перестань, — нахмурился Эш. — И говорил я вообще не об этом. Просто глядя на твои руки, я могу легко вообразить, как ты гладишь кота, например. Или печешь хлеб. Но чтобы этими руками ты глотки одержимым вскрывала — вот это совсем никак не представляется. Слушай, мне скоро нужно будет уехать из города, и скорее всего — надолго… — и он как ни в чем не бывало принялся объяснять девушке про уголь, который должны привезти утром, про Хэна. И что если вдруг кузнец запьет, Син должен прибежать за ворота вместо него и рассказать об этом.
Айя слушала внимательно, не перебивая. Только глаза ее расширялись с каждым его словом все больше, пока из них не закапали слезы.
— Эй, ты чего?.. — растерянно проговорил Эш, поднимаясь со своего места. — Чего ревешь-то?..
— Зачем тебе все эти хлопоты и траты? — проговорила девушка, всматриваясь в точку перед собой. — Откуда ты? Откуда у тебя сила спасать таких горе-стигматиков, как я? Ты спас меня, спас Сина от стражи — да, он рассказал мне, что случилось на рынке. Ты накормил нас и дал новую одежду. А теперь ты еще и содержишь нас? Мы ведь чужие тебе!..
Эш усмехнулся.
— Мне все чужие, Айя, — медленно проговорил он. — Я — один. Родных нет, и друзей почти не осталось. А у вас не осталось никого, кто бы мог бы о вас позаботиться. Поэтому, если вы не против, это сделаю я.
Айя покачала головой.
— Какой ты… странный…
Эш невесело рассмеялся.
— Это правда. И я даже еще страннее, чем ты думаешь.
— Так кто ты?