— На похороны ты не явился, знать о себе не давал. Никакого шанса рассказать тебе об этом у меня не было. Но я всегда верила, что этот день наступит. Прости своего отца, Наоки. И позволь Нане появиться в этой вуали на вашей свадьбе.
— Нана-сан, умоляю, примерьте ее! Хоть на секундочку! — запричитала Мами, хлопая покрасневшими от слез глазами. — Ну разве она не прекрасна?
Я протянула руку и коснулась вуали. Обычно человечья кожа считается слишком деликатной для изготовления одежды. Вот и эта вуаль, хотя внешне и напоминала бумагу васи, была потрясающе мягкой на ощупь.
— Нана, повернись-ка сюда…
Осторожно занеся вуаль надо мной, мать Наоки закрепила ее маленьким гребнем у меня в волосах — так, что белоснежная дымка окутала всю верхнюю половину тела. Мягчайшая кожа моего будущего, но уже покойного свекра обняла меня со спины до самой поясницы, закрыла мне уши, щеки и плечи. Фактура ее была очень простой, без какого-либо узора, но, приглядевшись, я различила в ней характерные кожные клетки, похожие на изысканные кружева. В каждой из клеток будто плескался отдельный солнечный лучик, и в этих бесчисленных лучиках я растворялась, точно в облаке золотистой пыльцы.
— Бесподобно… — выдохнула мать.
— Нана-сан! Просто супер, как это вам к лицу! — подхватила дочь.
В свою очередь, легкие пятнышки и микроскопические родинки на коже моего тестя будто складывались перед моими глазами в отдельный замысловатый узор, придавая рыжевато-белесому сиянию вуали легкий голубоватый оттенок — в очень естественном сочетании, какого человеку не создать никогда. Лучи солнца, падая из окна, сперва утопали в оттенках кожи моего тестя — и лишь затем касались меня самой. Переливаясь всеми тонами телесного спектра, сияние окутывало меня так бережно, будто я стояла у алтаря в самом священном храме Земли.
Через эту сияющую, божественную пелену я посмотрела на своего будущего мужа. Он же, словно избегая глядеть на меня, вдруг поднял руку — и медленно приподнял край вуали.
«Сейчас сорвет и бросит на пол!» — испугалась я. Но вместо этого Наоки тихонько пробормотал:
— Тот самый?.. С моего выпускного?
Я проследила за его взглядом — и на плечевом крыле вуали различила едва заметный шрам.
— Верно! — кивнула мать. — С того дня, когда вы поругались, и ты ударил его, а потом ушел из дома. Столько лет прошло, а этот шрам так на всю жизнь и остался. Ты, конечно, не знал, но… с тех пор, когда мы приезжали в онсэн[15], он то и дело хвастал этим шрамом на публику. Все повторял: «Мой пацан умеет за себя постоять!»
Наоки все смотрел на вуаль — пристально, с абсолютно непредсказуемым выражением лица. Я следила за ним, затаив дыхание. А что, если он взорвется — как тогда, с заколкой для галстука? Но он просто смотрел на вуаль, не говоря ни слова.
Наконец он медленно приблизил ко мне лицо — такой бледный, словно решил погрузиться в эту вуаль с головой.
— Папа… — пробормотал он хрипло и уткнулся носом в кожу отца на моем плече.
— Наоки! — воскликнула Мами, глотая слезы.
— Ты простишь своего папу, сынок? — через силу спросила мать.
— Да, конечно… Ты ведь наденешь это на свадьбу, правда, Нана?
Не понимая, улыбаться мне или не стоит, я робко кивнула. Вуаль, всколыхнувшись, легонько защекотала мне скулы и шею. Блики солнца, проникая свозь кожу будущего тестя, задрожали и тут же успокоились у меня на лице.
ebooksa