– Нет, нет, – возразила женщина. – Это слезы счастья. Я счастлива за вас.
– Вы должны мне рассказать, – настаивала Кларисса. Свет от светильников мягко озарял ее кожу, а зеленое стекло сверкало на шее. В светильниках использовались лампы накаливания, их отбирали вручную, чтобы они выгодно освещали складки кружева и шелка на ее платье.
– Ничего особенного. Правда, ничего. Умер один мой родственник. Вот и все.
– Это так ужасно. Оставьте осколки в покое. Пусть это утешит вас.
Она зачерпнула щедрую порцию мороженого, положила его в хрустальную вазочку, туда же опустила чайную ложку и протянула женщине.
– Спасибо вам большое, – сказала женщина. На этот раз Кларисса не сомневалась, что она плачет от радости.
Подошел еще один официант с веником и совком для мусора и тихо убрал осколки.
Кларисса стала накладывать мороженое и себе, чтобы женщина не чувствовала себя одинокой, но Ричард забрал у нее ложку и закончил раздачу мороженого.
В уголках его васильковых глаз появились морщинки.
– Рядом с тобой все чувствуют себя замечательно. Даже моя мать. Даже Кел. Даже эта несчастная женщина. Ты – просто живое опровержение такого понятия, как "упадок эмпатии".
– Что еще за…
– Некоторые исследователи считают, что нельзя быть одновременно богатым и добрым. Марксисты, анархисты и прочий сброд. Им стоило бы познакомиться с тобой.
Мороженое было сладким, очень-очень сладким и холодным. Кларисса даже вздрогнула и закрыла глаза. На мгновение все ее будущее ясно предстало перед ней, словно звенья на серебряной цепочке: как с появлением каждого ребенка на этой цепочке будет появляться новая стеклянная капля – Челси, Чарльз и Ник; как Ричард начнет меняться, будет все больше отстраняться, пока не превратится для нее в сплошную загадку, но все равно останется таким же привлекательным и таким же любимым; как она откажется от своей детской мечты о спасении мира и посвятит себя поддержанию огня в семейном очаге, в то время как мир вокруг них погрузится во мрак.
Она открыла глаза.
Пришло время свадебного танца. Ричард протянул ей руку.
И они начали свой танец на воображаемой луне, а их туфли при каждом шаге поднимали в воздух лунную пыль. Этот танец был поставлен задолго до их рождения, они освоили его, когда только учились читать и писать, впитали вместе с соком и мороженым; и пока они танцевали вместе с остальными гостями, а плачущую официантку незаметно выпроводили из зала, едкие ядовитые волны моря поднимались все выше и выше, и все шло так, как было запланировано, без малейшего намека на перемены.
София Рей[61]
Тайные истории дверей