– Никогда больше так не думай! Была бы здесь Иззи, она бы тебе такую головомойку задала!
– Будь здесь Иззи, все было бы по-другому, – возражаю я.
– Иззи навсегда останется с нами, – папа гладит меня по голове.
Возможно, он прав.
Наконец у нас немеют ноги. Я устала, чувствуется, сколько сил мне стоил этот разговор. Папа встает, помогает подняться нам с мамой, и я, вытирая последние слезы, иду к двери посмотреть, там ли Бен. Смущенно улыбаюсь ему.
– Спасибо.
– О, Ханна. Я же ничего не сделал, – подмигнув мне, говорит он, входя в кабинет.
– Господин… – начинает мама, но Бен, тут же подняв руку, оказывается проворнее.
– Бен, просто Бен.
– Спасибо, что позаботились о Ханне.
– Думаю, благодарить нужно скорее Пиу и Яну, руководивших лагерем. И Леви.
– А кто, собственно, этот Леви? – отец смотрит на меня таким особенным взглядом, и я понимаю, куда он клонит.
– Ученик «Святой Анны» и бывший лагерный вожатый, – поясняет Бен, но взгляд отца направлен только на меня, и я невольно улыбаюсь. Леви – парень с жуткой кепкой, татуировками и чудесной гитарой.
Родителям пора уезжать, как бы им ни хотелось остаться и как бы мне ни хотелось, чтобы они никуда не уходили.
– Мы скоро опять увидимся. Может, ты в выходные навестишь нас?
– Да, мам, навещу.
– Ты снова разговариваешь, – все еще не веря, говорит она, когда мы выходим из кабинета Бена, и обнимает меня. Они прощаются, и я провожаю их к выходу.
Наш путь лежит через актовый зал, и я замечаю двух мальчишек из комнаты Леви. Прищуриваюсь… и вот она. Красная кепка, которую я узнала бы где угодно. Но он слишком далеко.
– Леви, – шепчу я.
– Что ты сказала, золотко? – озабоченно спрашивает мама.