Мне смешно. Я ржу. Вика оглядывается на своих предков и тоже начинает смеяться.
— Я… нет, это я так, шутки ради.
Хаблюк недовольно дёргает головой, вручает недоеденную сосиску своей супруге и двигает ко мне.
— Ладно, пошли. Надо скорее, а то ещё машину сдавать. У нас сейчас знаешь как строго.
Мы выходим из квартиры и спускаемся вниз.
— Чё там моя разошлась?
— Да…
— Чего, да⁈ — с наездом наседает Хаблюк, придерживая меня за локоть.
— Спросил адрес её подружки.
— Чего⁈ — хмурится он, пытаясь осознать глубину моего падения. — Детский сад.
Он машет головой и машет рукой.
— Я же тебе говорил? Детство в жопе играет. Но ты-то тоже хорош, ни ума, ни фантазии, бля…
Мы въезжаем на Пионерский бульвар, заруливаем во двор и останавливаемся у панельного дома.
— Сиди здесь, — командует Хаблюк. — А я поднимусь, может, он не захочет дома, мало ли.
Но нет, дружбан его хочет побеседовать дома. Квартира у него обычная, стандартная. Похоже, трёшка. Он проводит нас сразу на кухню. Здесь пахнет тушёным мясом и луком. В окно бьют оранжевые закатные лучи, превращая нас в бронзовых индейцев.
— Есть будете?
— Нет Андреич, сыты мы. По горло. Давай к делу, а то мне намылят одно место.
— Какое? — удивляется Андреич.
— Шею, какое ещё, — качает головой сержант.
— Ну ладно, давайте поговорим, а шутить будем потом. Значит ты Костров?