Чебурашка

— Тихо, не болтай. Он с Печёнкиным завязан, поэтому надо наверняка действовать. Возьмут, не горюй. Смотри только, чтоб ни полслова никому!

Время начинает ускоряться. Дозвониться до Кати мне так и не удаётся. Мысль об этом постоянно всплывает, немного раздражая. Могла бы и сама позвонить, вообще-то. Хотя, если быть честным, она пару раз тоже звонила, мне мама передавала. Звонила и тоже не дозвонилась.

Мне, собственно и не до неё, в общем-то. Тут вроде с Викой наметились подвижки. Хотя, ключевое слово здесь «вроде». Потому что после того выезда за город мы ни разу не бывали с ней вдвоём. Я приглашал её и в кино и в кафе, но у неё вечно какие-то дела, тусовки, подружки, да и дружки.

Больше всех меня бесит её дружок Цеп. И студент-мотоциклист. Сейчас, правда уже не сезон на мотоцикле гонять. И ещё парочка разных воздыхателей. Все бесят. Я изображаю из себя крутого мачо, типа мне всё это совершенно по барабану — и её дружки, да и она сама. Не она мне нужна, а я ей. Ну… не совсем так, конечно, но более-менее в таком ключе.

Зато Луткова после дня рождения не даёт мне проходу, и вместо Вики в кино и кафе я вожу её. А ещё каждую свободную минуту я стараюсь проводить в гараже, колдуя над Чебурашкой. Правда только, если в этот момент не долблю грушу, появившуюся в моей комнате, или не подкидываю гирю. Причём, это происходит только в промежутках между тренировками и медитациями. А надо ещё и уроки делать…

В медитациях я застопорился и не могу сдвинуться с места. Разбудить дока мне удаётся почти всегда, но времени это занимает обалдеть сколько… В машине тоже какой-то ступор. Я ровным счётом ничего не могу найти и не понимаю, почему Парус так хотел её заполучить. Может, конечно, дядя Валя что-то нашёл во время смены движка и забрал себе, но на него, честно говоря, непохоже.

Он постоянно приходит, когда видит меня в гараже, и одобрительно крякает, даёт советы и наставления. Да только, всё равно, я ровным счётом не нахожу никаких ценностей. Да вообще ничего не нахожу, кроме постоянно увеличивающегося объёма работы.

Примерно через неделю после памятной вылазки загород, я лечу в Москву. У дяди Пети юбилей, шестьдесят лет. Отец на это время подгадал командировку, а мы с мамой просто напросились, тем более, что юбиляр очень горевал, что мы далеко и он не сможет отпраздновать шестидесятилетие вместе с нами.

Мы вылетаем в пятницу утром и я пропускаю два дня. Возвращаемся в понедельник рано утром, так что в школу придётся идти не выспавшись, ну и пофиг. На уроках придавлю. Честно говоря, при всей любви к дяде Пете, главная моя цель — найти Катьку. Я должен разобраться, какого хрена происходит и почему течение времени поменяло направление, как я повлиял на события и какого хрена, собственно, она не возвращается. Ну и… я просто хочу её увидеть. Соскучился. Заколебался со всеми этими Наташами и Виками, не говоря уже об остальных…

Квартира у дяди Пети небольшая, но нам много и не нужно. Как только мы до него добираемся, мама едет с ним за водкой и за продуктами, чтобы сэкономить на кафе, где будет проходить вечеринка. А я отправляюсь болтаться по Москве. Ну, первым делом, разумеется, еду к Катькиной тётке. Время рабочее, никого дома нет. Ёлки. Неприятно, но ожидаемо. Придётся приходить вечером и выпытывать, где её вообще носит, Катю эту. Тихоня такая, а дома ни минуты не сидит.

Знать бы, конечно, собирается она уезжать из Москвы или действительно нет, и, если да, можно было бы прикупить джинсы, а то я поиздержался за лето, да и Хаблюк всё про джинсы напоминает…

Покрутившись у её дома, я возвращаюсь к дяде Пете. От Багратионовской до Крылатского, вроде как, не слишком далеко, но времени уходит дофига, тем более, что от метро до дяди Пети ещё пилить и пилить.

День проходит в суете, я помогаю таскать какие-то сумки, снедь, алкоголь. Гостей будет немного, с нами человек семнадцать, но организация мероприятия оказывается довольно хлопотным делом. Вечером я снова отправляюсь на поиски Кати. Тётка оказывается дома, а Катя нет.

— Ой, она нашла работу в ведомственном ателье, — объясняет тётя, — и ей приходится сейчас очень много трудиться. Но зато там и оклад неплохой для девочки её возраста. Эх, Катюшка, конечно, расстроится, что с тобой не встретится, но что поделать.

— Завтра суббота, она, наверное, будет дома. У нас торжество у родственника, но я попытаюсь подъехать. Или позвонить, хотя бы, а то с ней и по телефону-то связаться невозможно.

— Да, — разводит руками тётка. — Сама её не вижу. Но она и по выходным работает. Я же говорю, трудиться приходится много. Но это и хорошо. Кто с младых ногтей к труду приучится, тому легче в жизни придётся, потому что жизнь, это не вальс и фуги-буги, а бесконечная пахота. Вот так-то…

— А может, к ней на работу можно подъехать?

— Не-е-т, — качает она головой. — Там режимное предприятие, вход строго по пропускам. Я уж у неё спрашивала.

Ну, Катька, зашифровалась. Не могу объяснить себе почему, но я злюсь. Эта ситуация меня бесит. Может, конечно, не меня, а того, кем я могу стать, дока. Может и так, да только какая разница? Бесит и точка.

Я выхожу из подъезда и поворачиваю в сторону метро. Прохожу метров сто и останавливаюсь, как вкопанный. Потому что вижу Катю. И мне всё в один миг становится ясно — и что это за работа без выходных, и что это за режимное предприятие. А, главное, кто директор этого предприятия. Вот он, вышагивает рядом с ней. Хохмит, болтает, зубоскалит. Пижон, мля. А ведь я его предупреждал. Я же тебя предупреждал, Артурчик.