Помещение оказалось неожиданно просторным. Правда, изрядно захламленным. Кто-то из предков графа Давыдова лет примерно сто пятьдесят назад организовал себе здесь подобие кабинета.
Большой стол, заваленный бумагами, в простенках между высокими окнами — книжные шкафы. Из чернильницы торчит облезшее перо. За ковёр на полу сражались, судя по виду, моль и мыши одновременно. Мыши победили. Ковёр можно было тащить на речку и использовать в качестве рыболовной сети.
Всё вокруг было покрыто толстенным слоем пыли. Пахло старой бумагой. И, в общем-то, ничего такого, что могло бы меня восхитить, здесь не было — если бы не один элемент. У окна на специальной треноге стояла подзорная труба. Моё «Ого!», собственно, относилось к ней.
Я смахнул с древней конструкции пыль. Приник к окуляру. Поймал фокус. И решил:
— Круто!
Луга, перелески, речка, на берегу которой я встретил Марусю. Мельница, ближайшая к усадьбе деревенька — всё как на ладони. Крутящаяся подставка трубы была снабжена колёсиками. То есть, трубу запросто можно было перемещать к любому из окон. Полный круговой обзор, да ещё увеличение — мама не горюй. Ни одна тварь незамеченной не подберётся.
Что ж, теперь понятно, почему его сиятельство покойный граф Давыдов был так уверен в отсутствии тварей на подведомственной территории. Сам он к этой трубе, если и подходил, то так давно, что о факте подхода не помнит даже Тихоныч. Но доставшееся от предков осознание, что мой дом — моя крепость, никуда не делось.
— Значит, так, — решил я. — Тихоныч. Тащи сюда плотника, пусть починит лестницу. И кого-нибудь, кто тут пыль протрёт и окна вымоет. Я здесь жить буду.
Одно из высоких окон оказалось балконной дверью. Рама даже не особо рассохлась, поддалась без труда.
Я вышел на балкон, опоясывающий башенку. С удовольствием вдохнул свежего воздуха.
Эх, красота-то какая! Лепота.
— Жить? — изумился Тихоныч.
— Ну да. Тут вот столик поставлю и кресло-качалку. Буду по утрам кофе пить и воздухом дышать. А по вечерам что-нибудь другое пить. Ты не знаешь — кровать, которая у меня в спальне стоит, разбирается?
Плотника Тихоныч пригнал уже через час. К вечеру башенку отчистили от пыли. Остатки ковра унесли, полы и окна намыли, книги распихали по шкафам, бумаги сложили в аккуратную стопку.
Кровать, к большому моему сожалению, не разбиралась. Но плотник пообещал срубить такую же прямо на месте, в башне. Как только закончит с лестницей, так сразу и приступит.
Я никуда не спешил. Дал добро на проведение работ и отправился ужинать.
Моё распоряжение по части ни в чём себе не отказывать тётка Наталья исполнила в точности. Стол от еды просто ломился.
— Эдак я от тебя и уехать-то не смогу, — откидываясь на спинку стула, простонал Егор. — Жеребец не выдержит.
— Так не уезжай. Чем тебе у меня плохо?
— Лошадей на конюшню вернуть надо. Орденские…