Ополченец

— Иэх, ваше сиятельство! Ушли те времена, когда у графа собственный выезд был. Нанятая это карета. Вчера ещё мальчишку послал на постоялый двор, чтобы нынче к утру возницу прислали.

— Понял. И почём счастье?

— До Поречья пятьдесят копеек запросил. Обычно они по копейке за версту берут. Но этот негодяй на постоялом дворе один, вот и лупит цену. Но вы не волнуйтесь, ваше сиятельство. Уж в Поречье-то карет прорва. За обратный путь дороже сорока копеек нипочём не отдам! А то, может, и дешевле выйдет.

— А сами кареты у вас почём?

Тихоныч обалдело уставился на меня. Я сообразил, что задал вопрос из разряда «почём машины». Добавил характеристик:

— По виду — сойдёт и такая, как эта. Мне не шашечки, мне ездить. Но чтоб внутри попросторнее, рессоры помягче. И сиденья поудобнее.

— Не могу знать, — растерялся Тихоныч.

— Так узнай. Без личного транспорта в нашем деле — никак… Во! — я обрадовано ткнул пальцем в окно.

Незадолго перед этим заставил возницу остановиться и протереть стекло. Видимость улучшилась. Не сказать, чтобы сильно, но стоящую на дороге карету я разглядел.

Побольше нашей, колеса повыше. Обода у колес шире. С рессорами дела тоже наверняка обстоят получше, ход должен быть мягче. Да и в целом карета выглядела солиднее. Одна фигня — она стояла на дороге, просев на левый задний угол. Рядом с покосившимся колесом грустил кучер.

Авария, однако.

— Эй! — крикнул я вознице. — Останови.

Тот, кажется, собирался возразить. Но обернулся, посмотрел на меня и передумал.

— Тпру!

Карета остановилась. Я спрыгнул на дорогу, подошёл к кучеру.

— Что, брат? Загораешь?

— Да колесо с оси слетело, проклятое. — Расстроенный мужик повернулся ко мне.

Увидел, как вылезает из кареты Тихоныч. Посмотрел на нашего возницу. Расстройство на лице сменилось оживленностью.

— Вчетвером-то — сладим!

— Да куда мы денемся. Ты разгрузился? Пассажиров высадил?