— Ну, если у него совсем с головой плохо, и он попробует что-нибудь такое исполнить — значит, сам дурак, — сказал я. — Я больше двух раз не предупреждаю, а он свой лимит уже исчерпал. Так что принимай дела, Тихоныч. И отчёт мне — по готовности. И по Ужиково, и по всем остальным моим деревням. Давай уже разберёмся, почему так выходит, что хозяйство есть, а выхлопа — хрен да маленько.
— Ах, — сказала Александра, услышав неприличное слово.
— Прошу прощения, — тут же покаялся я. — Да, Тихоныч, и ещё. Денег надо Салтыкову завезти. Извиняй, что валю на тебя сразу всё. Как разгребёмся немного — наймём тебе помощника.
— Вам, Владимир Всеволодович, совершенно не за что извиняться! — Тихоныч весь аж засветился от сдерживаемой энергии. — Я, напротив, очень рад, что наконец-то появилась крепкая хозяйская рука!
— Так служить, — кивнул я. И подал руку Александре. — Идёмте, провожу вас наверх. А там Егор перенесёт вас обратно в Поречье.
Егор с Захаром сидели на балконе, развалившись в креслах. Наслаждались аристократическим времяпрепровождением. Егор встретил меня каким-то сумрачным взглядом, природу которого я не разгадал.
— Подвезёшь барышню? — спросил я.
Егор ухмыльнулся.
— Это мы завсегда с удовольствием!
Судя по лицу Александры, ей происходящее очень нравилось. И то, что её называли барышней, и то, что Егор к ней с удовольствием. Попрощавшись со мной, она взяла Егора за локоть и безропотно встала с ним на Знак.
Полыхнуло. Исчезли оба.
— Эх, — вздохнул Захар. — Хорошо быть охотником…
— А ты, к слову сказать, в каком ордене состоял? — спросил я.
— В Ордене Клинков. Местный тоже, но маленький совсем. А из-за меня ещё меньше стал…
— Меткой — не черепа были?
— Не. Клинки же. Скрещенные.
Я сел на стул и устало вытянул ноги.
— А между орденами — вообще как отношения строятся?
— Да нормально строятся. Если в чужие угодья не соваться.
— Что ещё за угодья?