Русальная неделя

Егор завёл речь о трактире, но Савельев его оборвал:

— И слышать не хочу! Вы проявили истинный героизм, помощника моего спасли. Остановитесь у меня, места, уверяю вас, хватит с преизлихом! Да и господин генерал-губернатор лишний раз убедится, что вы — люди честные и приличные.

Ну да, похоже, я обзавёлся фанатом, причём, очень полезным, учитывая сложившуюся ситуацию.

— Ладно, — сказал я. — Айда заценим твою хрущобу.

Савельев обитал с тихой и незаметной женой в особняке, подобном тому, который занимал несчастный адвокат Урюпин, мечтавший о сыновьях, но располагавший только дочерьми. Места тут и вправду оказалось — хоть жопой жуй.

— Дети выросли и зажили своим умом, — с грустью пояснил Савельев. — Вот и остались мы вдвоём с Татьяной… Думаем продать этот дом, да перебраться в другой, поменьше. Но всё, знаете, как-то руки не доходят.

Накормили нас как следует, с чисто русским радушием. Потом мы разошлись по комнатам привести себя в порядок. Ну, что именно делали Захар и Егор, я не знаю, а сам переоделся в костюм от Брейгеля и с удовольствием оглядел себя в зеркале. Ну как такому джентльмену можно не поверить? Я прям не знаю даже. Убил бы тех, кто не поверит.

Пока собирались, Назар сгонял к генерал-губернатору и пробил нам аудиенцию. Наконец, выдвинулись.

— Красиво тут, — вздохнул Егор, шагая по брусчатке.

И не поспоришь. Поречье против Смоленска — деревня деревней. А тут как-то… Не знаю. И домов каменных больше, и дороги приличнее. Церкви белоснежные, люди в приличных костюмах воспринимаются как правило, а не исключение. Извозчики туда-обратно так и снуют.

Мы, к слову, решили обойтись без транспорта. Савельев заверил, что идти всего четверть часа, а после долгого путешествия все были не прочь размять ноги.

Господин генерал-губернатор обнаружился в несколько неожиданном месте. Рядом с местной администрацией — я так и не понял, как эта фигня называется — был устроен обширный двор для внутреннего пользования, заставленный ростовыми мишенями, штангами, гирями и прочим всяким уважаемым инвентарём. В мишенях были дыры от пуль, и все они кучковались в районе сердца и головы.

Здесь сейчас находился всего один человек. Здоровенный широкоплечий мускулистый мужик лет пятидесяти, со светлыми волосами и густыми усами, раздевшись до пояса и обмотав кулаки тряпками, лупил деревянную куклу.

Кукла была сделана, очевидно, на заказ, каким-то хорошим умельцем, и представляла собой подобие человека, стоящего по стойке смирно. Ноги деревянного человека уходили в деревянную полусферу. Получив удар, кукла отклонялась, но тут же поднималась за свежей порцией.

Короче, господин генерал-губернатор упоённо метелил неваляшку и был этим, кажется, полностью доволен, пока не припёрлись мы.

— А, Савельев! — едва бросив взгляд в нашу сторону, воскликнул генерал-губернатор и пробил кукле прямой в челюсть. — Тебя за смертью посылать. Чего мне там этот твой мальчишка про каких-то русалок брехал?

— И вовсе не брехал, Илья Ильич! — возразил Савельев. — Всё вот именно так и было. И господин Давыдов с товарищами, между прочим, жизнь ему спасли. А может, и мне. Очень уж сильная была русалка.

— Ну так они охотники, работа у них такая, — не впечатлился Илья Ильич. — Привёз самозванца?

Савельев, явно обескураженный таким равнодушием начальства, перевёл на меня беспомощный взгляд. Я шагнул вперёд.

— Вот, кстати, насчёт самозванца. Не знаю, как тут у вас, а там, откуда я родом, за такие предъявы можно зубов лишиться. А то и ещё чего поинтереснее.