Русальная неделя

Глава 9

По уверенному почерку было ясно, что держать в руках перо для Анонимуса — дело привычное. В отличие, кстати, от подавляющего большинства людей, с которыми я успел тут познакомиться. Да ещё и латынь знает, падла.

— Заберу? — показав генерал-губернатору письмо, спросил я.

Тот кивнул. Ни секунды не раздумывая.

И то верно. На кой ляд ему донос, если вопрос закрыт? Не расследование же проводить — кто этот донос прислал. Тем более, что работу местных криминалистов я наблюдал воочию. Это даже не детский сад, а отделение для младенцев в родильном доме.

— Найду, кто писал — урою, — пояснил я.

Это утверждение возражений также не вызвало. Обломов спокойно кивнул:

— Ваше право. Вас оскорбили. Напраслину возвели.

Нравится мне тут у них, всё-таки. Чем дальше, тем больше.

Идей по части личности Анонимуса у меня не то, чтобы не было — не было желания прямо сейчас об этом думать. Пока на повестке дня стояли более интересные вопросы.

— Вы сказали, что владеете информацией о моём происхождении.

Илья Ильич потупил взор.

— Да не то, чтобы прямо уж владею. Но кое-что мне известно. Я ведь сюда из столицы назначен, самолично господином обер-полицмейстером. Прежде напрямую ему подчинялся. И в числе прочих доходили до меня слухи, что граф Давыдов был крепко дружен с его сиятельством князем Волконским. И что оба они принадлежали к некоему тайному братству.

— Что за братство?

Илья Ильич помрачнел.

— Подробностей не знаю. А и знал бы — не стал бы говорить. Сие есть государственная тайна.

— Ладно, допустим. А между Волконским и мной какая связь?

Илья Ильич помрачнел ещё больше.

— Двадцать лет назад в Петербурге ходили слухи о рождении последнего архонта. Так, на древний византийский манер, именовали когда-то русских князей, объединивших многие земли. Княжеская ветвь, которая брала начало на смоленщине, со смертью последнего своего представителя — точнее, представительницы — не прервалась. Ребёнок, которого родила последняя княжна, якобы выжил. Времена были смутные, и сторонники рода, в числе них князь Волконский, спрятали младенца. Ну, в общем-то, слухи и слухи. Поговорили — забыли, мало ли сплетен по Петербургу гуляет. Годы шли, младенец, если и выжил, никак себя не проявлял. Если бы не ваше загадочное появление в усадьбе Давыдова, я бы об этих байках даже не подумал. Но, получив донос, вспомнил, что Давыдов был дружен с Волконским. А выйдя в отставку, забрался в такой медвежий угол, что ежели надо, к примеру, младенца спрятать, то лучшего места и представить нельзя. Вот я и предположил…

— Что этот младенец — я?