Храм Темного предка

Гитарный перебор за стеной… Шампанское в бокалах…

– Поздравляю вас от души! – Полковник Гущин поднял свой бокал. – Желаю вам счастья. Берегите друг друга. Помогайте, поддерживайте во всем – муж жену, жена мужа.

– Спасибо, Федор Матвеевич. – Катя выпила шампанское до дна, она испытывала благодарность к Гектору – он делает все правильно в отношении Гущина.

Гектор свой бокал лишь пригубил, не сводил с нее глаз – называется, пьян без вина. Гущин после шампанского налил себе коньяка – под уху и стерлядь, принесенные официантом.

– Заставили вы меня сегодня вздрогнуть, полковник. – Он глянул на Гектора, пробуя наваристую уху. Подохший было червь раздражения в его душе начал вновь оживать, поднимать ядовитую голову.

– Неужели? – Гектор ухаживал за Катей, перекладывая ей икру со своей стерлядки: «больше, больше, двойную порцию, а я без икры обойдусь».

– Зоолога в глотку ткнули вы своими стальными пальцами, Гектор Игоревич, – брякнул Гущин, осушая бокал коньяка. – Пару сантиметров мимо – и кранты Горбаткину.

– Нет. – Гектор смотрел ему в глаза. – Я не промахиваюсь. Если бью в горло – то в горло. Если в ключицу – в ключицу. И я соизмеряю силу удара. Приучен. Тренирован. Горбаткина я лишил возможности сопротивляться на улице. Болевого шока он не испытал, гарантирую. Я его отключил на пару минут.

– И где же таким фокусам вас натренировали? – Гущин плеснул себе еще коньяка.

– В разных местах. В Тибете, в монастыре, например.

– Шао-Линь? – недоверчиво усмехнулся полковник Гущин. От горячей вкусной ухи и коньяка его уже повело.

– Нет. Скромнее место. Незаметнее для мира.

Гектор взял из вазы с фруктами зеленое крепкое яблоко. Положил на скатерть. Резкий жест, и… он проткнул яблоко насквозь указательным пальцем, разломив его пополам.

– Маг-Цзал, Федор Матвеевич, – похвалилась за мужа Катя. – Тибетское искусство боя без оружия одновременно со многими противниками. Геку нет равных, поверьте мне. Я свидетель.

Гектор глянул на нее. Ей показалось – он поцелует ее прямо за столом на глазах у Гущина, но все же он удержался.

– Охотно верю, – парировал Гущин. – Но я должен вам, Гектор Игоревич, напомнить – вы не на тропе войны и не в своем Тибете. Вас окружает мирное население, гражданские лица – пусть даже подозреваемые в убийствах, подобно Горбаткину, однако люди, обладающие всеми законными правами. И полиция не обращается с ними словно с террористами.

– В ночных клубах народ веселый мордой в пол кладут при облавах – не ваши коллеги, нет? Мигрантов в автозаки набивают во время рейдов для проверки? Нет? – Гектор усмехнулся печально.

– В нашем полицейском деле без насилия не обойтись, увы. Но крайности – опасная вещь. Ваша дерзость и навыки могут сослужить вам плохую службу, полковник. Предупреждаю вас. Осторожнее с людьми.

– Моя обожаемая жена, – Гектор глядел на Катю, не на осоловевшего Гущина, – постоянно мне говорит о милосердии. Я ее всегда внимательно слушаю и стараюсь не разочаровать. Не причинять большого вреда тем, кто… под горячую руку нам подворачивается со своими убийствами, враньем и увертками. Фишка в том, Федор Матвеевич, что правду-то нам по этому делу надо по-любому узнавать. Двигаться вперед. К истине.

– Где истина? Сколько нам всего наплели, а воз и ныне – в трясине, – вздохнул полковник Гущин. – Теперь еще принесла нелегкая отрубленную голову переводчика… Светлый мыс какой-то.