Я поднимаю бровь, глядя на нее, как я надеюсь, хоть немного суровым взглядом.
Она кусает внутреннюю сторону щеки, но ждет моего ответа и не поворачивает ключ.
Я смотрю за ее спину на Валлова, который пытается удержаться от смеха.
– Семь, – говорю я.
– По рукам, – соглашается Рослин, прокручивая ключ в замочной скважине. На ее лице довольная улыбка от уха до уха.
В почти безмолвном бриге раздается выстрел.
Все поворачиваются к входу, где стоит Тайлон с яростной гримасой на лице.
Облако дыма на мгновение застилает его черты. Мой взгляд скользит вниз, к его пистолету.
Я следую взглядом за траекторией пули туда, где стоит Рослин.
Кровь бешено хлещет из ее головы.
Девочка падает.
Воющий крик заполняет внезапную тишину. Возможно, это мой крик, но мгновение спустя я понимаю, что источником является Валлов.
Мои глаза прикованы к Тайлону, и я произношу единственные слова, которые имеют смысл, когда передо мной лежит окровавленное тело маленькой девочки.
– Я тебя убью.
– Нет, это сделаю я.
Валлов открывает дверь своей камеры прежде, чем кто-либо еще успевает пошевелиться. Он бросается на Тайлона, который только наполовину вытащил свой меч из ножен. Люди Тайлона врываются на гауптвахту. Девушки начинают выбегать из незапертых камер, следуя примеру Валлова.
Мой взгляд возвращается к еще одному павшему члену моего экипажа. К маленькой Рослин, которая не двигалась с тех пор, как упала. Несмотря на крики и ворчание, я не могу сосредоточиться ни на чем другом.
В конце концов я обретаю дар речи:
– Брось ключи!
Я не знаю, к кому именно обращаюсь. Слышит ли меня кто-нибудь сквозь какофонию сражения?