А потом, когда он покачивал ее, как ребенка, на коленях, укутывал одеялом, и целовал в худое плечико, она пережила еще один прилив женского счастья, такой светлый и чистый, что успела искупаться в нем целиком, словно в живительном, волшебном источнике.
Раздался резкий стук в дверь, и, о ужас, она поползла неумолимо в сторону, скрипя роликами. Лика тихо вскрикнула. Они были не заперты! Господибожемой! И как их не застукали минутой раньше? Стыдоба!
– Нельзя! – рыкнул Кирсанов и бросился ловить отъезжающую дверь.
Одеяло с катастрофической быстротой скользнуло вниз, и Лика в ужасе стала хватать его обеими руками, почувствовав себя улиткой, лишенной спасительного панциря.
– Извините, – пробурчал за дверью проводник, конечно же, догадавшийся, чем были заняты эти двое.
Странная парочка, одеты, как бомжи. Справки вместо паспортов. Провожал их какой-то мент и куча гражданских. Эскорт не эскорт, что – не понятно. И вот, пожалуйста, что за ненормальные маньяки, трудно было запереться? И потом, главное, орут. Чего орать? Он тут при чем, тихо злился проводник.
– Погоди, уважаемый! Зайди попозже, – велел проводнику Кирсанов.
– Попозже! – перекривил проводник, скорчив презрительную мину. – Много вас таких кроликов, а мне таскайся туда-сюда.
Лика прижала ладошки к щекам. Надо же, стыд какой! Их застали за ЭТИМ! Ну почти застали, но все равно ужасно неловко. Кирсанову же, как с гуся вода, вон ухмыляется самым наглым образом, напялил джинсы, купленные на деньги Севы, достав из-под столика футболку, напялил ее на себя. И, не дожидаясь, пока она окончательно оденется, притянул к себе и поцеловал куда-то в поясницу, потому что она нервно вырывалась, и он промахнулся. «Это как, вообще, нормально? – ужаснулась Лика. – Нет, он точно из мрамора!» Ничто, абсолютно ничто этого человека не трогает, физиология берет свое, и он, ничуть не стесняясь, отдается страстям…
– Личка-клубничка! Слушай, я только сейчас вспомнил, что у меня в садике была страстная любовь, и ее тоже звали Лика. Представляешь?
– Ах, как это романтично, – вырывая у него из рук свитер, буркнула она.
– Ну! Здорово, ведь, да?
– Обалдеть, – наскоро приглаживая волосы отметила она.
– Лика, слушай, давай, когда мы приедем в Москву, ты разведешься с мужем и выйдешь за меня?
В купе повисло гробовое молчание, и только стук колес нарушал замершее пространство. Она продолжала возиться с волосами, но заколка почему-то не слушалась. Молчание поглощало вселенную. Оно настолько сгустилось, что его можно было нарезать порциями и раздавать бедным на благотворительном обеде.
– Денис, как ты думаешь, что хотел проводник?
– Узнать, как пройти в библиотеку, – бросил он сквозь зубы, откидываясь на подушку.
Еще помолчали. Лика, справившись с заколкой, умастилась на соседней полке, чтобы не усугублять ситуацию. С другой стороны, интересно, что реально могло ее усугубить, когда она и так вошла в ступор? Дерматин холодил бедра через ткань брюк, и она поежилась. Холод склепа или, если угодно, подвала, служившего им камерой, будет теперь преследовать ее до конца жизни.
– Я придумала, что подарю нашей второй спасительнице – Зареме Юсуфовне, – начала осторожно Лика, словно ступила на болото.
– Поздравляю, – проворчал Кирсанов, что-то сосредоточенно высматривающий на потолке.
ebooksa