Кинжал Клеопатры

– Рада с вами познакомиться, – сказала Элизабет.

– Это взаимно, уверяю вас, – сказал он, кланяясь и целуя ее руку, задержавшись чуть дольше, чем необходимо.

Она резко отстранилась, с опаской глядя на миссис Абернати. Суровое, но при этом стоическое выражение лица жены указывало на то, что она видела подобное поведение сотни раз и уже давно оставила попытки изменить его.

– Мистер Абернати сотрудник музея Метрополитен, – заявила миссис Астор.

– Должно быть, это очень благодарная работа, – заметила Элизабет, и ей показалось, что она увидела, как миссис Абернати закатывает глаза за веером.

– Я довольно безуспешно пытался убедить их основать зал, посвященный Египту, – сказал он, пожав плечами.

– Вы слышали о древнем обелиске, известном как Игла Клеопатры?[14] – спросила взволнованная мисс Пратт. Было трудно испытывать к ней неприязнь, даже учитывая ее непросвещенные взгляды. Она напоминала щенка спаниеля: взбудораженная и дерганая. Элизабет чувствовала, что для нее еще не все потеряно.

– Полагаю, он установлен в Лондоне, – предположила миссис Астор. – Прошу вас извинить меня, я должна поприветствовать своих гостей, – добавила она, указывая на пару средних лет, входящую в комнату.

– Один также расположен в Париже, и вот скоро в Нью-Йорке появится свой обелиск! – сказала мисс Пратт. Казалось, она пребывала в восторге от этого.

– Да, – подтвердила Элизабет. – Наша газета «Геральд» опубликовала статью об этой новости ранее. Он из Египта, но не имеет никакого отношения к Клеопатре.

– Я вижу, вы так же хорошо информированы, как и привлекательны, – заметил мистер Абернати.

Его жена поджала губы и нахмурилась. Повернувшись к чаше с пуншем, она налила себе большой бокал. Затем, обмахнувшись веером, присоединилась к группе людей в другом конце комнаты. Это было по меньшей мере невежливо, но Элизабет не могла ее винить. Ее муж проигнорировал ее поведение, а племянница, казалось, почти ничего не заметила. Она восторженно смотрела на своего дядю, когда тот рассказывал о своем участии в приобретении обелиска. Элизабет терпеливо подождала, когда он закончит, прежде чем извиниться и уйти. В этом мужчине было что-то отталкивающее, и ей не нравилось явное восхищение мисс Пратт, которое, как она опасалась, намекало на кое-что похуже.

Используя чувство жажды в качестве оправдания, Элизабет пересекла комнату, направляясь к чайному сервизу, проходя мимо миссис Астор, которая сидела на своей оттоманке. Дама поманила ее к себе.

– Увы, боюсь, дождь загнал нашу компанию в дом, – сказала она, ставя свою чашку. Элизабет подсчитала, что деньги, полученные от продажи кольца с рубином на ее правой руке, могли бы обеспечить семью из четырех человек приличным жильем на несколько лет. – Но, если дождь не слишком сильный, может, ты хотела бы посмотреть мой сад?

– Мне не хотелось бы, чтобы вы тратили на меня свое время, – сказала Элизабет, ставя чашку на столик с замысловатой резьбой и мраморной столешницей, пока хозяйка поместья поднималась с плюшевой бархатной оттоманки. Несколько элегантно одетых дам ткнули своих спутников-мужчин, которые наклонились вперед, чтобы предложить ей свою помощь.

– Я вполне способна встать сама, благодарю, – сказала миссис Астор. – Хочется надеяться, что я еще не настолько дряхлая. Пойдем, дитя мое. – От нее исходил слабый аромат цветущих орхидей, когда она взяла Элизабет за руку. – Давай прогуляемся по саду, где сможем поговорить наедине. Стоукс, – позвала она бледного дворецкого, который стоял у входа в бальный зал.

– Да, мадам? – спросил он, делая шаг вперед.

– Дождь прекратился?

– Да, мадам, хотя земля все еще довольно влажная.

– Спасибо, Стоукс.