–
– То, что вы ищете, наверняка найдется в Иркутске, – сказала Ева.
Зофья почувствовала, как у нее начинает гудеть голова. Сибирский город Иркутск был для нее совсем чужим. Она не знала, сколько деревьев растет на обочине тротуара. Она не была готова к новому запаху, вне зависимости от того, будет ли там толпа, или вообще ни одного человека.
– Я пойду с тобой, – сказал Энрике. – Если ты не против.
Зофья благодарно кивнула. Она не раз наблюдала за тем, как Энрике входит в толпу незнакомцев и они тут же становятся его друзьями. Ей нравилось это его качество. Еще ей нравилось, как свет играет на его коже, отражаясь в его темных глазах. Ей нравилось, что в его присутствии она чувствовала себя спокойнее. Хотя иногда, находясь в его обществе, она ощущала себя так, словно ей завязали глаза и раскрутили вокруг себя. От этого у нее кружилась голова, но, скорее, в хорошем смысле.
Энрике вопросительно посмотрел на нее, и она поняла, что все еще ему не ответила.
– Да, – сказала она. – Я не против.
ГОРОД ИРКУТСК сильно отличался от Парижа.
Местные здания выглядели так, словно кто-то вырезал их из кружева. Дома, выкрашенные в кремовые, синие и желтые цвета, украшенные замысловатой деревянной резьбой, теснились на зимних улицах. Солнечный свет отражался от золоченых куполов соборов, и за пределами города виднелась заснеженная тайга с ее соснами и елями, усеявшими склоны гор. Лед хрустел под ногами Зофьи, а когда она делала глубокий вдох, в воздухе ощущались знакомые запахи: теплый медовый пирог и копченая рыба, ягоды, смешанные с солодом, и даже землистый, сладковатый запах борща, густого кисло-сладкого супа из свеклы, который ее мать обычно подавала с грибными клецками. В Иркутске была какая-то прямолинейность, которая напомнила Зофье о ее доме в Гловно.
Вернувшись домой, она не найдет ничего: ни семьи, ни друзей, ни работы, ни даже самого дома. Кроме того, она не могла бросить Голиафа. В Польше было слишком холодно для тарантулов.
– Как думаешь, Лайла и Ева уже убили друг друга? – спросил Энрике.
– Зачем им это делать?
Энрике преувеличенно громко вздохнул.
– Ты же сама там была! Напряжение можно было ножом резать!
– Это физически невозможно.
– И о чем ты только думаешь, Феникс?
– О температурных предпочтениях тарантулов.
– Я жалею, что спросил.
– Голиафу будет холодно в Польше.
– О, вся Польша в трауре по этому поводу.