Помни справедливые слова Моисея, духовный воин, стремящийся к занятию и владению святой землей: «Внемли себе!"[1749]. Никогда не считай, что у тебя нет врага, ибо есть он у тебя, и притом нетелесный (νοητός), невидимый, неусыпный в злодействе и весьма проворный, исполненный зависти и лукавства. Так что «внемли себе», трезвясь разумением в помысле, бодрствуя и, кроме того, молясь: многолик и безжалостен зверь, и мрачен диавол, многим гневом против нас бушующий, всегда и во всем непременно ища нашей погибели — во сне и наяву, в постах и в пирах, в пище и в питье, в одеяниях, в обуви, в беседах, в молчании. Предстает в бедности, скрыт в стяжании, против поста злоумышляет и принятию пищи противоборствует, стремится осквернить речь и возмутить покой, возвысившихся в созерцании замышляет ввести в заблуждение, принизившихся же в уничижении в другой раз пытается растоптать. И кем он не становится или чего не делает? Через все наше же нападая на нас, живущих в безмолвии и затворенных в келье, когда нет у него возможности явиться через что-нибудь внешнее, он считает необходимым совершенно во все наше, правое или какое другое, тайком подливать собственный мрак и ужасным, и неутомимым является врагом.
Так что «внемли себе»! Он точно знает, о христианина, ибо он дух бесплотный (νοερόν), от какой отпал он славы. Знает он, о добрейший, к какой славе и благодати восходят любящие Иисуса и прилежащие освящению и, как следует, высокочтимым заповедям Господа. И потому завидует он премного и, сам погибший и не тешащийся спасением, страшным врагом является для всего нашего, будучи и нам в погибель: таково ведь свойство завистников.
Итак, «внемли себе»! Не в радость мудрым эта нынешняя жизнь, ибо она временна. Более любезна им грядущая, во Христе Иисусе, ибо сладка и вечна. Просто смерть тела не может устрашить [их], поскольку, без сомнения, смерть праведников ничуть не есть тление, но переход от смертного и подверженного страстям тела к нетленному и бесстрастному, или, чтобы сказать яснее, преложение и переход от жизни, подобной праху, к жизни солнцеподобной, чудесной и вечной. Только отпадение от должного, грех, считают [они] опасным, ибо есть он по справедливости наигорчайшее отдаление от Бога и духовная смерть.
Так «внемли» же «себе» с трезвением и молитвой. Призывай Бога-Спасителя, Иисуса Христа, Сына Божьего, не пренебрегшего стать как мы человеком ради нас, кроме греха что-бы безгрешный естественно и нас избавил от греха и, таким образом, отвратив от мрака страстей, перевел и переставил человеколюбиво к свету истинному[1750] и жизни сверхрадостной. Так молись же Ему в трезвении и призывай Его в помощь и заступление души твоей[1751], ибо противник наш, диавол[1752], более сильной природы, чем наша. Поэтому и утверждает божественный Давид: «Если Господь не созиждет дом и не сохранит град, всуе трудились строящие и бодрствовали стерегущие"[1753].
8. О молитве и делании
Посему следует призывать Господа нашего Иисуса Христа в помощь с расположением и усердием. Не следует совершенно пренебрегать деланием, так как якобы молитвой [только] отгоняется противник; это не так, ибо Бог букв. божество не имеет обыкновения так полагающим подавать помощь. Но, с другой стороны, нельзя и деятельному и всячески во внимании и трезвости воинствующему впадать в другую крайность и, дерзая в делании, скоро переставать заботиться о молитве. Менее всего надлежит так делать, ибо весьма разумно заповедует Священное Слово: «Бодрствуйте и молитесь"[1754]. Да и немощны мы без сильной поддержки, сколь бы ни были мы вооружены для противодействия злокозненной (κακοσχόλου) фаланге демонов: ведь не потому только, что дружно (ὁμόσε) нападают на каждого из нас в отдельности многие демоны, но и потому, что, поскольку являются они духами бестелесной природы, изначально они нас сильнее, а если даже и случится одному [из них вступить в единоборство] с одним из нас, сущих во плоти, каждый из них сможет осуществить свой злой умысел и нападение. Потому желающему блюсти должное потребно прилежно творить чистые, насколько возможно, молитвы и литании, то есть вообще бодрствовать и молиться, как сказано[1755], чтобы отсюда воин Христов[1756] вооружался и затем, как следствие, вместе с собственным Архистратигом и Царем смертельно поразил или нанес немалый урон мысленному Голиафу и всему всескверному темному воинству при помощи и вдохновении необоримой мощи истинного Иисуса душ наших, прообразом которого являлся Иисус Навин[1757], ведший древле народ Божий с лучшим воинством из Израиля в землю, прообразовывавшую обетование.
9. Об [исходящей] от священного безмолвия просвещающей благодати и созерцании
Итак, следует бороться таким образом и жить бдением и молитвой до тех пор, пока через неослабное их усердие в безмолвии сердце наше не сложит с себя в порыве к благодати покров страстей и не явится в последний момент (ὄψιμον)[1758], словно прорвавшись к нам, умопостигаемый свет, в котором чудесно восходит исцеление души и освещается светом созерцание в духе и истине[1759], как рассказывает нам божественнейший Пётр: «Вы, прилагая к сему все старание, покажете в вере вашей добродетель, в добродетели ведение»[1760]. Ибо ведение, через добродетель достигши благочестия, наполняет душу умным светом с несказанным ликованием и соделывает ум совершенно боговидным через Дух мудрости и созерцания, когда проблеснет день умопостигаемого и неизреченного Солнца и светозарная звезда взойдет в сердцах наших. И знаем мы ясно, что с нами Бог, и, следовательно, можем сказать: «С нами Бог, разумейте, народы, и покоряйтесь <…>. Ибо если вновь усилитесь» неким опоясывающим мраком, то «вновь побеждены будете, яко с нами Бог»[1761]. И как поет Давид: «Ты воссел на престоле», сиречь в сердце моем, «Судия праведный, Ты покарал народы», то есть страстные помыслы, «и погиб нечестивый»[1762] демон — таковых помыслов причина. «Изнемогут и погибнут пред лицом Твоим, когда возвратится враг мой вспять»[1763]. Ибо поистине нет ничего, что бы врага нашего диавола уничтожило и погубило его против нас приражения, кроме как Бога, явившегося в нас, и лика Его, нами созерцаемого и облиставающего нас божественнейшими лучами в безвидном сиянии. Ведь говорится: «Господь просвещение моё и Спаситель мой: кого убоюсь?«[1764], а также: «Если и пойду посреди тени смертной, не убоюсь зла, потому что Ты со мной»[1765]. И, конечно, для того, чтобы с ним и в нём пребывал Бог и он созерцал [Его] лик, чтобы мог он ликовать и пребывать в уверенности, молит он Бога: «<Не отвергни> меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня. Воздай мне радость спасения Твоего и Духом владычественным утверди меня»[1766].
10. О том, что удостоенным просвещающей благодати нужно всегда с усердием стремиться к созерцанию Бога
[Говоря] проще и короче, и он [Давид], и все другие боговдохновенные пророки всегда почти были погружены в созерцание Бога и славы лика Его и вкушали от благодати их как боговидные и на самом деле человеколюбивые и весьма много советовавшие и призывавшие всех других к подобному же делу, а именно к усердию к Богу посредством умного предстояния, мудрости, [являемой] от всего сущего, и созерцания, из которых просиявает согласно созерцающей душе подобный умному свет, посредством которого открываются врата божественной любви (ἀγάπης), которая есть страсть, похвальная, и высочайшая из всего сотворенного для нас Богом, и в высшей степени блаженная. Ибо, где божественная любовь (ἔρως), там уже появилось божественное сияние; сияние же есть обретение мудрого покоя и плод умиротворения.
Посему надлежит попытаться принять в безмолвии светоносные лучи божественной красоты по священному совету богоносцев и пророков, а скорее, по [изреченному] через пророков увещанию Бога Вседержителя, а подчас и порицанию за нерадение к сему, как, например, через Исаию: «Оставили Меня, источник жизни»[1767], а также: «Вол знает владетеля своего, и осел — ясли господина своего; а Израиль не знает Меня, и народ Меня не разумеет»[1768]. Также еще: «Солгал Мне, и не помянул Меня, и не принял Меня ни в разум свой, ни в сердце своё; и Я, увидев тебя, презираю»[1769]. И через Осию: «Меня забыли»[1770] и далее: «Обручу тебя в правде и <…> вере, и узнаешь Господа»[1771], а также: «Ты отверг ведение, и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною»[1772], и: «Горе им, трусливым, что отдалились от Меня»[1773]; и опять же через Иеремию увещает Он никого ничем не хвалиться, но всякому, кто хвалится, хвалиться единственно «тем, что разумеет и знает Меня, что Я — Господь»[1774]. И через Давида: «Помедлите успокойтесь и познайте, что Я — Бог»[1775]. Опять-таки, среди тех же самых пророков один предпочитает познание Бога всесожжению[1776] и восклицает, что «забыл Израиль Создателя своего»[1777], а другой говорит, что «переходят от одного зла к другому и Бога не знают»[1778]. И снова: «Не захотели знать Бога»[1779]. Порой охватывает их ревность наставлять неразумных со словами: «Просветите себе свет ведения»[1780]; и [слова] Давида: «Взыщите Господа и утвердитесь, взыщите лица Его всегда»[1781], «приступите к Нему и просветитесь, и лица ваши не постыдятся»[1782], и продолжает он: «Я познал, что велик Господь»[1783], и: «Дивно ведение Твоё для меня, — выше сил моих [постигнуть] его!«[1784], и исповедуется Богу в том, что «буду насыщаться в узрении славы Твоей»[1785] и что «возвеселюсь и возрадуюсь в Тебе»[1786], и возвещает созерцающим божественное и духовное опьянение от тучности дома Господня[1787], чтобы ведали, по всей вероятности, способные к созерцанию и тем самым более побуждались [узнать], что же должны, очевидно, испытывать созерцающие Того, тучность Чьего дома обыкновенно сообщает созерцателям божественное и духовное опьянение.
А если таков дом, то что же должно думать о хозяине его? Каким исступлением (βακχείας) не исполнилась бы естественно душа, пристально, насколько возможно, на него взирающая? Посему же и утверждает священный Павел, что «наше жительство — на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя Господа нашего Иисуса"[1788], не мысля притом о земном[1789], но о небесном, во Христе Иисусе. И заповедует Он нам помышлять о горнем[1790], «где Христос сидит одесную Бога»[1791], и возвышает мысль слушающих, говоря: «Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Бога, держит все словом уст Своих»[1792], и еще: «Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари, ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальствали, власти ли, — все Им и для Него создано, и Он есть прежде всего, и все Им стоuт, и Он есть глава тела Церкви"[1793], — и другое подобное излагает [Апостол], указывая на то, что видимое временно, а невидимое вечно, и предуготовляет всё для убеждения слушающего, чтобы тот стремился к незримому, и представлял себе его подобающе, и устремлялся к нему со всем рвением, и навечно к нему пригвождался.
11. Благо, истекающее от созерцания Бога
Блаженный Давид обещает некую божественную жизнь, как видно, полностью в душе таинственно зарождающуюся, а поскольку сам пророк первым испытал этот опыт, то говорит он созерцающим Бога: «Ищите Господа, и оживет душа ваша»[1794], что совершенно сходно со сказанным Господом: «Сия есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа»[1795], — и продолжает об этом, говоря подлинно внемлющим: «Я и Отец — одно»[1796], затем: «Пребудьте во Мне, а Я в вас»[1797], и, указывая на, так сказать, плодотворность духовной жизни, что она есть божественное ведение, говорит так: «Ибо Я живу, и вы будете жить. В тот день, — ясно, что [речь ид ёт о] духовной жизни, — узнаете вы, что Я в Отце Моём, и вы во Мне, и Я в вас»[1798]. Далее же, приоткрывая, сколь велико [дарование] созерцать и познавать Бога, насколько возможно, говорит: «Духа Святого, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет»[1799]. И еще: «Отче праведный! И мир Тебя не познал, а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твоё и открою»[1800]. Для чего? «Да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них»[1801]. И взывает за нас самих к Отцу, говоря: «Отче! Которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которою Ты дал Мне"[1802]. И ничуть не напрасно так просит Он об этом Отца, поскольку Он есть Бог и Слово Божье, истинное само по себе и познающее и указующее то, что действительно является истиной, а именно, что из Духа исходит божественная премирная жизнь, из нее — ведение Бога и осияние, а из них — обитание [в нас] Бога.
Посему за исполнение заповедей Его обещает Он явить Себя[1803] повинующемуся, за это же [обещает] вселиться в него и ходить в нём[1804], ибо тем, кому Он являет Свою божественность, в тех, как говорится, Он и поселяется. Отсюда и говорит Давид, что «вечно возрадуются они, и Ты вселишься в них, и похвалятся Тобою любящие имя Твоё"[1805].
12. О божественной любви, дочери созерцания
Никто иной не любит имя Божье, кроме тех, кто как-либо созерцает Бога, ибо из видения и познавания некоторым образом состоит по природе своей любовь, к коей востекший чрез благодать от духовной жизни соответственно достигает вершины благ и соединения деятельности и созерцания, в котором[1806] благо и истина суть произведения ума, вполне наделенного мудростью. Ведь любовь — как бы духовное противоядие: всякий испивший её подобным же образом извергает ядовитую грязь страстного полнокровия (τῆς ἐμπαθοῦς πληθώρας). Любовь есть признак ученического следования Иисусу, и объявший её согласно духовному дару и вселению <Духа> посредством веры, основанной на безмолвии в созерцании божественной красы, достигнет целого хора добродетелей, станет наследником Бога и сонаследником Христа, возымеет неизменную и непритворную любовь к ближнему и будет совершенно свободен от прегрешения, единственный через деяние и созерцание прилепившийся ко все превышающему Богу, скорее же, имеющий в себе Бога и сам пребывающий в Боге. Ведь любовь есть величайший дар Отца, подаваемый через Сына во Святом Духе тем, кто должным образом исступленно (ἐκθύμως) взыскает Бога, как сказано, то есть тем, кто во всех обстоятельствах (κατὰ τὰ γιγνόμενα) прилежен в деятельности и созерцании: «И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет"[1807].
13. [О том], что испытывающий божественную любовь несёт обитающего в нём самом Бога
Поистине, совершенно ясно становится, что невозможно, пожалуй, чтобы была кому-либо присуща любовь прежде, чем им будет познано через Божественное Слово имя Бога. Тогда же, когда, действуя по благочестию, взойдём мы к состоянию созерцания и возымеем святое познание Бога и сияние по несказанной благодати, действительно будем обладать божественной любовью, и, как следствие, вселится в нас Божественное Слово, любовь же, пожалуй, и есть Сам Бог. Так оно, по всей видимости, и есть, ибо «Бог», как сказано, «есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем»[1808]. Посему и согрешить вряд ли возможно обретшему любовь, ибо семя Господне пребывает в нем, и любовь (ἔρως) к Богу владеет душой его, и не способен он согрешить. Ибо «любовь не мыслит зла»[1809] и уж тем более далека от того, чтобы творить его. «Все покрывает, всё переносит, не ищет своего, не завидует, не гордится, не превозносится, не бесчинствует»[1810]. «Не бесчинствует» — значит «пребывает вне греха», ибо грешить и есть поистине бесчинствовать. И еще более ясно говорит он: «Любовь никогда не перестаёт»[1811]. И это, конечно, [сказано] правильно и подобающе, ибо насколько в ком пребывает любовь, в том пребывает Бог, а в ком пребывает Бог, пребывает и свет, ибо Бог есть также и свет[1812], а там, где свет, там, конечно, исчезает тьма, ибо нет ничего общего между тьмой и светом[1813] (тьма же, соответственно, является грехом), и, стало быть, грех отсутствует в том, в ком есть любовь. Потому-то, как указывают священный Павел и божественный Иоанн, а особенно Сам Господь, ни одно из благ наших не является ни крепким, ни надежным без любви.
14. О благах, следующих из божественной любви