Кожмар снова заговорил своим мягким, приглушенным голосом.
– О, все хотят жить, – пренебрежительно сказал он, и Лукаш резко повернул голову в его сторону. – Но ты сама говорила: ярость леса обрушится на нас.
– Перестань, Кожмар, – обратился к нему Лукаш. – Ты сказал, что она может помочь…
Раздался металлический звон, и Кожмар вытащил из ножен свою саблю.
– Может, я ошибался, – прошептал он. – Видите ли, моя дорогая королева, я не хочу здесь умереть.
Рен не знала, для кого была предназначена сабля: для нее или для навей. Оба варианта приводили ее в ярость. Глупый человек все равно не сможет убить целый выводок навей одной саблей.
И он уж точно не сможет убить ее.
– Ты умрешь, если будешь стоять на месте! – крикнула она. – Нам нужно бежать!
Необычный свет по-новому озарил лицо Кожмара, лишив его всякой мягкости и заострив скулы.
– Скажи мне, королева, – тихо сказал он, обводя застывший лес кончиком клинка. – Так выглядит твоя ярость?
Взгляд Волчьего Лорда метался между Рен и Кожмаром. Они впустую тратили драгоценные секунды. Когда Лукаш наконец посмотрел девушке в глаза, она увидела, что молодой человек разделяет страх своего спутника. Осознание разожгло в ней странный огонь, жалящий больнее любой сабли.
Рен вытерла рот тыльной стороной руки.
– Тогда умрите, – прорычала она. – А я не собираюсь здесь оставаться.
Прежде чем они могли бы ее остановить, Рен вырвалась из рук Лукаша. Она знала, что оба мужчины ринулись за ней, но им было ее не догнать. Позади раздался выстрел, и ветка около ее головы разлетелась в щепки.
Рен слышала крики Лукаша и ругань Кожмара, но не стала оборачиваться.
Она бежала.
Трава была холодной и острой, как осколки стекла. С каждым шагом на ступнях появлялись новые порезы. Мороз догонял ее, окрашивая ветви деревьев в серебристый цвет. Рен не оглядывалась и не останавливалась, с трудом сдерживая в горле душащие всхлипы.
А затем… началось медленное… завораживающее… пение.
Это была нежная и тревожная мелодия. В ней перемешались и исказились все звуки леса от ветра, свистящего в ветвях, до стрекота сверчков. Песнь родилась из шуршания сухих листьев, шороха змеиной чешуи, одинокого волчьего воя и шепота речки, спрятавшейся в камышах.
На тропе появилась фигура.
ebooksa