— Мне нужно вернуться к Люси. — запинаясь, пробормотала я. Ложь, и мы оба понимали это. Но все же замерла на теплой плитке. Я действительно не знала, притащит ли мужчина меня обратно, если я попытаюсь уйти без его разрешения. Хуже всего было то, что какой-то части меня было интересно, что он сделает дальше. Я была больной на всю голову. Со мной явно было что-то не так.
Он не позволил мне уйти, но сменил тему.
— Как твоя сестра?
Его неожиданный вопрос поверг меня в смятение, и я повернулась к нему лицом.
— Она в порядке. Тихая. Огорчена, нет, опустошена новостью о свадьбе. В общем, вполне нормальная реакция.
Я поднесла мокрые ладони к горящим щекам.
— По этому определению, твоя реакция далека от нормальной. — отметил Ренато. Он был так чертовски близко, что я могла разглядеть крупинки золота в его насыщенных карих глазах.
Мой смех прозвучал горько.
— Ты так думаешь только потому, что на самом деле не знаешь меня. — начала я.
— Разве нет? Шарлотта Элизабет Берк, дочь Мэри и Джона Берков, оба скончались, росла с тринадцати до восемнадцати лет в детском приюте «Дом Милосердия». Единственный кровный родственник — Люси Элизабет Берк.
— Остановись! Не надо.
Я задержала дыхание, пока он перечислял трагедии моего прошлого.
— Что «не надо»?
— Не заставляй меня бояться тебя еще больше.
Взгляд Ренато впился в меня, как будто он ухватился за слабое место.
— Ты действительно боишься меня, Шарлотта? То, что ты говоришь мне, то, как ты себя ведешь… это не соответствует данному чувству.
— С чего ты это взял? Ты не будешь моим мужем, ты всегда будешь только моим тюремщиком…
— Если бы я был твоим тюремщиком, я бы привязал тебя к стене в подвале. Я не милосердный человек. Ничто из происходящего между нами не является нормальным — ни для меня, ни, для тебя, готов поспорить. Ты не можешь вечно притворяться, что не чувствуешь этого, маленькая медсестра. Я тебе не позволю.
Я скрестила руки на груди поверх мокрого топа.
— Надо быть сумасшедшей, чтобы не бояться, не так ли? — мой тон был таким неуверенным.