Нечестивые клятвы

Затем направилась обратно в свою комнату, мой праведный гнев быстро иссяк. Захлопнула дверь, опустилась на пол, свернувшись в клубок. И, впервые за все время, сколько себя помню, я заплакала.

Я рыдала взахлеб.

К тому времени, как я добралась до работы, моя голова раскалывалась. Мне было страшно оставлять Люси одну, вдруг она решит вернуться к копам, но я не знала, что еще делать. Нам нужны были деньги, и чаевые с этой работы спасали нас каждый месяц. Я не могла пропустить смену в последний момент. Оставалось только надеяться, что моя нехарактерная вспышка вразумила ее.

Итак, я убрала волосы назад, промыла опухшие глаза прохладной водой, нанесла немного макияжа и вышла из дома, чтобы стать взрослой. Пока что это был полный отстой.

Я уже увидела пять знакомых врачей из больницы, и они также заметили меня. К их чести, все были дружелюбны и приветствовали меня, но я все равно чувствовала себя незначительной.

— Шарлотта! — крикнул мне веселый голос через всю комнату, пока я кружила с графином воды.

Стиснув зубы, я направилась в ту сторону. Доктор Дэн и его чертова ухмылка. За столом собралась толпа из его приятелей по Принстону.

Он похлопал по сиденью рядом с собой.

— Уверена, что не хочешь присоединиться к нам? — парень одарил меня тем, что, по его мнению, было очаровательной улыбкой.

— Я работаю, как ты, наверное, уже догадался. — я подняла тяжелый графин с водой. — И ношу это с собой не просто как аксессуар.

Некоторые из его друзей захихикали, а улыбка Дэна стала натянутой.

— Да, я вижу. Ну, когда у тебя будет время, я возьму коктейльную карту, — сказал он мне, а затем повернулся к своим друзьям. — Она одна из интернов в больнице, вы знаете таких. Никогда не получит диплом, дрянная семейная ситуация…

Я вцепилась в графин и всерьез задумалась, не вылить ли его Дэну на голову. Желание было таким сильным, что я с минуту не могла сдвинуться с места. Вместо этого, как мазохистка, стояла там и слушала, как он ужасно обо мне отзывается, прежде чем вырвать себя из оцепенения, его слова звенели у меня в ушах. Я не могла позволить себе устроить сцену и потерять работу или испортить свою репутацию среди присутствующего персонала больницы.

Мне ничего не оставалось, кроме как уйти. С каждым шагом в противоположном направлении моя истерзанная гордость разрывалась все сильнее. Такими темпами у меня вообще не останется никакого достоинства.

Я попыталась собраться. Эй, я все еще могу плюнуть в еду Дэна. Попытка утешить себя провалилась. Я бы никогда так не поступила. Я была из тех людей, которые могут принять удар и продолжить идти дальше. Это было утверждение, которое я ненавидела. Меня рано научили подставлять другую щеку. В последнее время казалось, что на обеих моих щеках видны следы от подошв, учитывая количество людей, которые перешагнули через меня.

Самокритичные, мрачные мысли кружили в моей голове, пока я пробиралась через пустой танцпол, однако я резко замерла при виде опоздавшей пары, проходящей через банкетные двери так, словно это место принадлежало им.

Я остановилась как вкопанная, чувствуя себя так, будто случайно ударилась головой или потеряла сознание и у меня начались галлюцинации. Не может быть, чтобы Ренато Де Санктис только что вошел в двери в смокинге, привлекая к себе всеобщее внимание.

Он оглядел толпу, его классически красивые черты лица выглядели такими же величественными, как всегда, и казались отстраненными. В нём была врожденная отчужденность, которую богатые люди вроде Дэниела с удовольствием культивировали бы, но никогда не смогли бы постичь.

Его смокинг был выполнен в люксовом стиле на заказ, который я видела только у высокопоставленных лиц, а темные волосы с легкой проседью отражали свет и сияли. Его оливковая кожа тоже сияла. Он был рожден, чтобы носить официальную одежду и выглядеть в ней как бог. Он также был человеком, который накануне угрожал моей жизни и хладнокровно застрелил двух мужчин — идеальными, точными выстрелами в голову, прямо рядом со мной. У меня до сих пор звенело в ушах от хлопков.