– Перо Гермеса и немного амброзии. Всегда держи их при себе. Они позволят тебе отправиться на Олимп. Афина или Аполлон всегда там.
Опускаю их в карман. Не смею говорить, что они мне нужны. Это должно его успокоить, несмотря на вину за состояние брата.
– Обещаю. Скажи, твоя сила позволяет вызывать что угодно?
– Да.
– Если бы я захотела пива, ты мог бы заставить его появиться прямо сейчас?
Он насмешливо улыбается, высказывая мнение по этому поводу, затем наклоняется и нежно целует меня в губы.
– Ты еще не в том возрасте, чтобы пить, – напоминает он лукавым тоном.
Справедливо. Я хотела изменить его мнение, думаю, что это заслужила.
– Хочешь, я поведу? – предлагаю, когда мы подходим к машине.
– Ни в коем случае. Рискую разнервничаться еще больше.
Мы возвращаемся в особняк в расслабленной атмосфере. Мне даже удается заставить Деймоса рассказать о брате пару историй: об участии на поле боя – что могло бы быть восхитительно в ином контексте, – детские драки с двумя другими близнецами на Олимпе, прогулки с отцом по грозовым облакам, которые для них создавал Зевс.
Оказавшись перед особняком, мы с трудом вылезаем из машины. У меня в животе бабочки. Это нужно немедленно прекратить.
– Я собираюсь провести ночь с сестрами, нужно поговорить с ними о том, что произошло в Центральном парке. Думаю, мы уедем на рассвете.
Деймос огорченно морщится, удерживая мою руку. Мы договорились, что отныне будем спать в одной постели, но не могу позволить, чтобы мне это нравилось. Сомневаюсь во всем, кроме желания к нему. Конечно, хочу верить, что он тоже испытывает ко мне чувства – сова Афины уже заметила это, – но, учитывая его историю, понимаю, что ему трудно отпустить их даже на таких условиях.
– Как я могу убедить тебя подняться со мной? – ворчит он.
Мне хочется рассмеяться и заявить, что ему даже просить не нужно. Но не даю себе это сказать и придумываю лучшее оправдание из возможных:
– Там твои братья.
Его лицо мрачнеет. Он выглядит таким же потерянным, как и я. Возможно, нам обоим нужен перерыв. Он притягивает меня к себе и запечатлевает на моих губах поцелуй, нежный и смиренный.
– Спокойной ночи, Элла.
Он исчезает в тени. Расставание с ним разрывает сердце. Когда поднимаюсь по ступенькам, потрясенная до глубины души, сожалею, что не последовала за ним, и сжимаю пальцы в кулаки. Я правильно делаю, что ухожу.