Несущая смерть

Люди. Сколько людей. Охранники кивают и дежурят на постах, бормочут над картами генералы, потеют в кузницах кузнецы, крестьяне наполняют мешки песком, а матери утешают детей. Даймё Исаму, Йоши, Акихито, Хана перепутались так, что их вроде бы и невозможно распутать, однако они все же настолько разные, что Юкико вполне способна распознать их очертания.

И наконец, малыши в ее чреве. Никаких мыслей, которое стоило бы озвучивать, только жар и пульсация в темноте утробы.

Вот и весь их мир. В ней.

Во мне.

Как много… Это уже чересчур. В висках пульсировало, на губах ощущались тепло и соль.

Стоп. Хватит.

Она с силой восстановила барьер, словно окно захлопнула с грохотом, слишком много всего, слишком… Лицо в зеркале было до подбородка измазано кровью, стекающей струйками на пол. Юкико снова провела рукой по животу, почувствовала его. Она уверена: уже появился крошечный изгиб. Неужели это ее реальность?

Интересно, так и должно быть? Как чувствуют себя женщины, в жилах которых течет кровь ёкаев? Их дети тоже обладают даром? Ей не у кого спросить. Она блуждала во тьме, неуверенная, испуганная, еще с тех пор, как началась бесконечная сага. Танцующая с бурей. Убийца сёгунов. Губительница династий.

Боги, если бы они видели меня такой, какая я есть на самом деле.

Но ничего невозможно изменить. Остается одно – победить или умереть. Она знала это так же точно, как помнила свое имя. Когда Юкико подумала об армиях, выставленных против них, не было никаких сомнений: она встанет и будет сражаться – и если это храбрость, значит, она должна вести себя именно так.

Это казалось легко, когда единственной альтернативой храбрости было преклонить колени и молиться.

Но как сделать больше, чем просто ввязаться в драку и быть повергнутым в пыль? Как биться по-настоящему и победить? Того немногого, что у них есть, явно недостаточно.

Ведь им невозможно остановить гайдзинов, Тора, Фушичо и Землекрушителя. Одной смелости недостаточно, чтобы выиграть войну. Им нужны мечи.

Мечи и когти.

Кто-то постучал в дверь, едва слышно, как будто упали срезанные перья.

– Минутку, – отозвалась Юкико.

Она быстро смыла кровь, надела траурно-черные одеяния, оби, двенадцать раз обернутый вокруг талии. Танто скользнул внутрь пояса, и Юкико завязала его. Кинжал – все, что у нее осталось от отца, и он грел душу, как огонь, не дающий замерзнуть в зимнюю стужу.

Катана, подарок Даичи, клинок, который он назвал в честь ее ярости, – вот то, что у нее осталось от человека, который научил Юкико гневу.

А более у нее ничего нет.

И они считают меня героем.