– Сергей! – взвизгнула она. – Нас предали!
Грифон взревел, поворачиваясь к шатру командарма и устремляясь в темноту, где были изолированы Хана и Наташа.
Александр выхватил боевой молот молний, включил подачу тока и взревел, когда по его руке, треща, прошло статическое электричество.
– Защитим Святую мать! – Он бросился к шатру, услышав внутри лай боевых псов.
Дюжина воинов добралась до шатра раньше него, и он кинулся во мрак, уже наполненный возгласами. Не только Ханы. Теперь оттуда доносились гортанные, захлебывающиеся крики людей, встречающих смерть, – бурлящий хор полей сражений и резни, который Александр слышал сотни раз прежде.
Парусиновую стену разорвало вылетевшим из шатра трупом, который сбил его с ног, а бездыханное тело разорвалось почти пополам. Прогремел гром, конструкция рухнула, крыша прогнулась внутрь, и пронзительные вопли заглушили хруст ломающихся досок.
Воины в тревоге надрывали связки, и в шатер вломилась еще дюжина с обнаженными молотами и мечами.
Раздался новый раскат грома, рев тайфуна и звук рвущейся парусины. Сверху в шатер прорвался белый крылатый зверь и разнес в клочья плотный холст, словно это был шелк.
Грифон взмыл в небо вместе с Ханой, оседлавшей его, и оба были окрашены кровью. В одной руке девушка сжимала клинок Зрячих, вымазанный красным, зверь ревел от ярости, а вокруг дождем сыпались стрелы.
Когда Александр, наконец, скинул с себя растерзанный труп, к нему с окровавленным серпом в руке приблизилась Катя.
– Катя, что, во имя Богини, здесь творится?
Женщина протиснулась мимо него в шатер, не проронив ни слова. Когда Александр ступил в руины, она начала причитать, споткнулась, подошла к краю очага и упала на колени рядом с трупом, лежащим среди других тел. Воины разных домов – Островские, Горайя, Дмитриевы, Зубковы – все солдаты Императрицы. Но их потеря была ничем – по сравнению со смертью женщины, лежащей у тлеющих углей, – матери Наташи, растерзанной боевыми псами, которые тоже отправились на тот свет.
В живых осталось только две собаки. Они быстро моргали, пребывая в плачевном состоянии, и жались в углу, с мордами, измазанными запекшейся кровью.
– Что она наделала? – стенала Катя, раскачиваясь взад-вперед. – Богиня, что она наделала?
– А что
Сестра резко повернулась к нему, глаза ее метали молнии.
– Как смеешь ты произносить при мне его имя? Имя того, кто осквернил дочь Богини?
– Он… – сглотнул капитан.
– Нас предали, Александр. Твою племянницу лишили девства. Священного цветка, который сорвал мужчина.
– Эта девушка все равно моя кровь. Она…