Монстр с воем рухнул в яму, а пара развернулась и ринулась на высокого, длинноногого демона с темно-синей кожей, покрытой коркой пепла, с поясом из черепов на талии. Он застыл на краю расщелины, моргая, как новорожденный, воздев руку к свету.
Они набросились на него сзади, перерезав горло, и в воздух брызнула черная кровь, обжигая кожу там, куда попали густые капли.
Голос Юкико эхом отозвался в Кеннинге среди пропитанного кровью рева стаи Края вечных бурь, обрушившейся на выводок демонов и разрывающей их в кровавые клочья.
Кайя вырвала горло у безликого чудовища, выпотрошила его, сильно пнув в живот, и отправила кувыркаться обратно в зияющую утробу, которая его породила.
Хана набросилась на многоликую тварь, выкрикивавшую задом наперед разные слова, которые девушке каким-то образом почти удавалось понять. Безымянный ужас сотрясал ее изнутри, заставляя тянуться к теплу Кайи, к железной воле грозовой тигрицы, переплетенной с ее собственной. Руки, сжимающие клинок, дрожали.
Кайя сорвала голову демона с плеч, обрызгав черной жижей все вокруг, но рты продолжали что-то бормотать, даже когда туша рухнула в пропасть.
Они лавировали среди порождений ночных кошмаров, и Хана стиснула зубы, загоняя панику глубоко в живот. Она видела солдат Кицунэ на зубчатых стенах Йамы, наблюдающих, как грозовые тигры и Танцующие с бурей уничтожают демонов, отправляя тех в кромешную тьму. Глаза мужчин горели, они издавали радостные возгласы, когда в бездну летел очередной демон. Она вспомнила, что однажды говорила ей Кайя: грозовая тигрица обращалась к перепуганной девушке-буракумину, бесклановой беспризорнице, которой Хана когда-то была.
Тогда Кайя сказала, что Хана будет петь о себе сама, а слова песни пишутся прямо сейчас.
Юкико и Буруу кружили рядом, отбиваясь от тварей, до сих пор выползавших из ямы. Один из морчебских арашитор был убит и провалился во тьму. Теперь от стаи осталось только четыре грозовых тигра, но они оказались невредимы. Демоны же выглядели ошеломленными, несколько сбитыми с толку, как младенцы, моргающие в ожидании первого рассвета.
Хана вытерла черную запекшуюся кровь с лица, сплюнула, продолжая ощущать ее вкус на языке Кайи. Солдаты на крепостных стенах подняли клинки, торжествующе взревев.
Хана посмотрела на Юкико, возглавляющую стаю, – бледная кожа забрызгана кровавой смолой, волосы развеваются на ветру – и поняла, что лицезрели солдаты. То же самое они должны увидеть и в Хане.
Здесь она – не маленькая испуганная девочка с разбитым сердцем, которая страшилась признаться себе, что рана слишком глубока. Не существо из плоти и крови, с болью и слезами.